Родник жемчужин: Персидско-таджикская классическая поэзия

Вином наполнив золотую чашу,
Гуштаспа[12] вспомнил – быль седую нашу;
Как Руиндиж[13] сломил Исфандиар,
Как путь ему указывал Гургсар[14].
Когда Исфандиар из Гумбадана
Примчался, он разбил полки Турана.
На Руиндиж он двинулся потом,
Гургсара взял с собой проводником.
В глухой степи дорога разветвилась,
И войско на привал остановилось.
Исфандиар вина подать велел,
Стол накрывать, певцов позвать велел.
Костры перед шатрами запылали.
Вожди за шахским ужином предстали.
И повелел миродержавный шах,
Чтобы Гургсара привели в цепях.
Подряд четыре чаши дал Гургсару.
«Пей, раб злосчастный! – он сказал Гургсару,
Коль мне свою судьбу поручишь ты,
Корону и престол получишь ты.
Ответь мне правду и живи беспечно, –
Я весь Туран отдам тебе навечно!
И я тебя, когда Туран возьму,
К блистающему солнцу подыму!
Детей твоих и близких не обижу,
Я возвеличу их, а не унижу.
Но я тебя предупреждаю все ж,
Что всем вам – гибель, если ты солжешь.
Д изрублю тебя мечом вот этим,
И горе родичам твоим и детям!»
И отвечал трепещущий Гургсар:
«О благородный муж Исфандиар,
Ты поступай согласно чести шаха!
Всю правду я скажу – не ради страха».
И царь спросил: «Где Руиндиж? Ведь он
От нас, я знаю, очень отдален.
Дорога не одна туда, их много…
Скажи: какая лучшая дорога?
0 Руиндиже все поведай нам –
Как укреплен и сколько войска там?»
И отвечал Гургсар: «О свет вселенной,
Мой царь Исфандиар благословенный!
Чтоб войско к Руиндижу привести,
Отсюда мне известны три пути.
Одним путем – три месяца идти,
Другим путем – два месяца почти.
Путь первый – по долинам населенным,
Возделанным и щедро орошенным.
А путь второй – в два месяца. На нем
Для войска пропитанья не найдем.
Пески… Ни пастбища, ни водопоя,
Ни места для привала и покоя.
Есть третий путь – кратчайший. На коне
Его проскачешь за семь дней вполне.
Но там таятся волки, львы, драконы…
Пет от чудовищ этих обороны.
Там некой злобной ведьмы волшебство,
Она страшней дракона самого.
Кто б ни попался ей, она уносит
За облака, потом на землю бросит.
Там леденящий холод снежных бурь,
Там крыльями Симург мрачит лазурь.
Кто этот путь пройдет, тот в день восьмой
Вдали увидит замок пред собой.
Войсками полон, выше темной тучи
Возносит башни Руиндиж могучий.
Вокруг него, шумна и широка,
Как море, разливается река.
Арджасп[15], когда он замок покидает,
На корабле реку переплывает.
Ни в чем извне нужды в том замке нет,
И он осаду выдержит сто лет.
Там нивы, и плодовые деревья,
И мельницы, и на горах кочевья».
Исфандиар словам Гургсара внял,
В раздумье время некое молчал,
Сказал: «Должны мы двигаться поспешно.
Путем кратчайшим мы пойдем, конечно!»
Гургсар ему: «Пытались люди встарь
Семь подвигов свершить, о государь.
Все, кто доныне тем путем ходили, –
Богатыри – там головы сложили».
«Пойдешь со мною, – молвил Руинтан[16], –
Увидишь: буду я как Ахриман.
Ответь, с чем мне придется повстречаться,
Чтоб я сперва обдумал: как сражаться?»
Гургсар сказал: «Сначала, средь песков,
О славный муж, ты встретишь двух волков
Самца и самку, в гневе неуемных,
Как два слона, могучих и огромных.
У них рога растут на лбах крутых.
Львы в ужасе бегут, завидя их.
Слоновым бивням их клыки подобны,
Сильны они, неукротимо злобны».
Гургсар умолк. И увели его
В цепях туда, где стерегли его.
А царь в короне кеев бирюзовой
Велел пустить по кругу чашу снова.
Когда светило мира поднялось,
И покрывало тьмы разорвалось,
И утро бодрое над спящим станом
Походным загремело барабаном,
Сел на коня могучий Руинтан
И радостно войска повел в Туран.
Лишь переход полдневный миновал он,
Бывалого советника призвал он.
Советник тот – Пшутан премудрый был –
Душа, и страж, и око ратных сил.
И царь сказал: «Что ждет нас – я не знаю.
Тебя главою войска назначаю.
Я не хочу людей ввергать в беду;
Вы стойте здесь, а я вперед пойду»,
У вороного подтянув подпруги,
В степь выехал он в боевой кольчуге;
Погнал коня, на смертный бой готов.
И вот вдали заметил двух волков.
Чудовища, увидев Руинтана,
Громаду мощных плеч его и стана,
.Навстречу мужу медленно пошли,
Как два слона, два стража той земли.
На лук могучий тетиву надел он,
Как кровожадный лев, на них взревел он.
В двух Ахриманов ливень стрел пустил,
Смертельно их – без промаха разил.
От жал жестоких, застревавших в теле,
От ран глубоких волки ослабели.
И царь возликовал в душе своей,
Увидев поражение зверей.
Напал на них, отвагою кипящий,
И обнажил индийский меч блестящий;
И головы чудовищ отрубил,
Ручьем кровавым землю затопил.
И он сошел с коня, закончив битву,
Чтобы Йездану вознести молитву.
Сначала место средь камней и скал
Не залитое кровью отыскал.
В слезах, с душой предвечному открытой,
Пал на колени воин знаменитый.
Сказал: «О правосудный судия!
Тобой силен и возвеличен я.
Ты, на путях добра руководитель,
Ты дал победу мне, миров зиждитель!»
Когда Пшутан и войско подошли,
Они царя молящимся нашли.
Увидев подвиг, полны изумленья,
Богатыри стояли в размышленье.
Воскликнули: «Мы сами назовем
Исфандиара волком и слоном!
Храни, предвечный, пахлавана мира!
А без него ни войска нет, ни пира!»
Уж вечер тени над землей простер,
Мужи воздвигли царственный шатер.
Постлали скатерть. Кубки заблестели.
Князья вокруг царя за ужин сели.