Масуди Са’ди Сальман
Об авторе
Масуди Са’ди Сальман (1047–1122) – персидский поэт, творивший в северо-западной Индии, автор многочисленных стихотворений.
За резкость тона был подвергнут длительному тюремному заключению, где написал цикл стихов, известный под названием «тюремный».
Отрывок из «Тюремной касыды»
Перевод П. Заболоцкого
Знать, неважны дела обитателей мира сего,
Коль в темнице поэт и в болячках все тело его.
Десять стражей стоят у порога темницы моей,
Десять стражей твердят, наблюдая за мной из
дверей:
«Стерегите его, не спускайте с мошенника
глаз!
Он хитрец, он колдун, он сквозь щелку умчится от нас!
Ой, смотрите за ним, не усмотрите – вырвется вон.
Из полдневных лучей может лестницу выстроить он».
Все боятся меня, но охоты задуматься нет –
Кто ж он, этот злодей, этот столь многоликий поэт?
Как он может сквозь щелку умчаться у всех на глазах?
Чем похож он на птицу, что в дальних парит небесах?
И такой испитой и такой изнуренный тоской!
И в таких кандалах! И в глубокой темнице такой!
Те, которым веками удел повелительный дан,
Все ж боятся меня, – а пред ними дрожит Джангуван!
Даже если бы мог я бороться и если бы смог
Через стены прорваться и крепкий пробить потолок, –
Если б стал я как лев, и как слон бы вдруг сделался я,
Чтоб сразиться с врагом, где, скажите, дружина моя?
Без меча, без друзей, как уйду я от горя и мук?
Разве грудь моя – щит? Разве стан мой – изогнутый лук?
Абульмаджд Санаи
Об авторе
Абульмаджд Санаи (ум. около 1150 г.) – один из первых великих суфийских поэтов. Его перу принадлежат как поэмы-маснави, так и газели и касыды. Первоначально был придворным поэтом, однако раскаялся и стал слагать стихи, в которых резко осуждал тиранию и несправедливость, людские пороки.
Стихи
Перевод Л. Кочеткова
* * *
Ты слышал рассказ, уже ведомый миром, –
Как женщина раз поступила с эмиром,
С покойным Ямином Махмудом самим,
Что был за щедроты по праву хвалим?
Так дерзостно было ее поведенье,
Что палец Махмуд прикусил в удивление!
Наместник, в Баварде бесчинства творя,
Обидел вдовицу вдали от царя:
Ограбил старуху, без денег, без пищи
Оставил рыдать в разоренном жилище.
О том, как старуха пустилась в Газну,
Я ныне правдивую повесть начну.
Пришла она к шаху. Упав у порога,
Вдова призвала всемогущего бога
В свидетели, как и жилье и тряпье –
Все отнял наместник, губитель ее.
И шах, восседавший на троне высоком,
На скорбную глянул сочувственным оком.
Сказал он: «Немедля ей грамоту дать,
Пусть в доме своем водворится опять!»
С напутственной грамотой мудрого шаха
Вдовица в Бавард возвратилась без страха.
Наместник, напрягши злокозненный ум,
Решил: «Поступлю я, как древле Судум.
Оставлю вдову без пожитков и крова, –
Уж, верно, в Газну не отправится снова!
Хоть в грамоте сказано: «Все ей вернуть» –
Приказ обойти ухитрюсь как-нибудь».
Он знать не хотел ни аллаха, ни шаха,
Вдове не вернул он и горсточки праха.
Старуха же снова в Газну побрела.
Послушай, какие свершились дела:
Там шаху все снова она рассказала
И плакала горько средь тронного зала.
Злодея кляла и, смятенья полна,
У шаха защиты просила она.
Шах вымолвил: «Грамоту дать ей вторую!
Я правым всегда милосердье дарую».
Вдова же: «Носить надоело мне их, –
Правитель не слушает грамот твоих!»
Но шаховы уши тут сделались глухи, –
Не вник он в слова оскорбленной старухи.
Сказал он: «Дать грамоту – дело мое, –
Правитель обязан послушать ее.
Коль тот, в Абиварде, нас слушать не хочет
И волю властителя дерзко порочит, –
Ну, что же, кричи! Сыпь на голову прах!
Я толку не вижу в бессвязных речах!»
«Нет, шах мой! – старуха сказала сурово. –
Коль раб презирает властителя слово,
Не я буду сыпать на голову прах,
Пусть голову прахом осыплет мой шах.
Скорбеть и рыдать господину пристало,
Коль раб его слов не страшится нимало!»
И шах услыхал, что сказала вдова,
И сам осудил он свои же слова.
Сказал он вдове: «Мир да будет меж нами!
Правдивыми был я разгневан словами.
Поистине в прахе моя голова,
Права ты, старуха, стократно права!
Кто хочет быть первым в обширной державе, –
На дерзостных слуг полагаться не вправе!»