133
Сказал ты, что я похож на морехода –
Стремлю свою ладью во всякую погоду
По морю слез. Боюсь, однако, одного:
Пойдет ладья ко дну, и вслед уйду под воду/
134
Увы, ты своего добился, о творец, –
Разрушил подо мной опору наконец,
Но, коль ее решил снести до основанья,
Пусть приговор свершит быстрее твой гонец.
136
Коль изловчусь схватить за горло небосвод,
Не отмолчится, нет, открою силой рот.
Пусть скажет: почему одним дает лепешку,
Другим же – сотни благ и тысячи щедрот?
140
Я на горе Альванд забрался на утес
И посадил тайком одну из редких роз,
Но только пробил час упиться ароматом,
Как ветер-ветрогон красавицу унес.
141
Из рук моих полу ты выдернула снова
И удалилась прочь, не обронив ни слова.
Не каешься? Ну что ж… Пойду схвачу полу,
Которая со мной не будет столь сурова.
148
Любовь дарит шипы, а розы – лишь вначале.
Опять вернулись дни сомнений и печали.
Я получил письмо. Красавица моя
Мне больше не верна. Была ль верна? Едва ли.
151
Уходит караван, с барханами сливаясь.
Я вслед ему гляжу и снова каюсь, каюсь.
Придет пора, и мы покинем этот мир,
Где так же вдаль бредем, под вьюками сгибаясь.
152
Дыхание твое свежей рассветных рос,
Хмелею без вина от амбры черных кос,
Когда же по ночам твой образ обнимаю,
От ложа поутру исходит запах роз.
155
Страдания поймет лишь тот, кто сам страдал.
Податливей в огне становится металл.
О пасынки судьбы, сраженные печалью,
Придите, вас пойму, я горе испытал.
157
От козней сердца выть хочу подобно волку.
Я сердце поучал, но не добился толку.
Я ветер умолял: «Возьми его!» Не взял.
Швырнул в огонь, шипит, дымится, да и только.
161
Оборванный, босой бродяга – это я.
Тот, чья судьба скупа, как скряга, – это я.
Тот, с кем печаль и скорбь ночами неразлучны,
Кто даже смерти ждет, как блага, – это я.
162
Моя постель – земля. Забыл о теплом крове.
За что казнишь? За то, что воспылал любовью?
Но ведь не только я один тебя люблю, –
Однако у других не камень в изголовье.
163
Я, ищущий в тебе сомнениям ответ,
Безумней мотылька, летящего на свет.
Есть норы у зверей, у ползающих гадов,
А у меня для сна – и то приюта нет.
166
В моей любви к тебе безумие таится.
Слезами я плачу за сладкий миг сторицей.
Влюбленные сердца сродни сырым дровам:
Кладешь чурбак в огонь, пылает и слезится.
169
Не лги себе, Тахир, в душе не суесловь!
Где святость, коль вокруг ручьями льется кровь?
Не пустынь[25] этот мир, нет, не обитель скорби,
Откуда к небесам возносится любовь.
170
Я плачу по утрам кровавыми слезами,
И вздохи в небеса отбрасывают пламя.
Когда ж приду к тебе, я столько слез пролью,
Что скроется земля под слезными морями.
172
Твои глаза влекут. Обилен их улов.
И я не избежал расставленных силков.
Средь любящих тебя немало есть достойных,
Немало и пустых, как средь моих стихов.
173
Подобно тигру, жизнь когтями тело рвет,
А ум и сердце взял в оковы небосвод,
О небосвод, молю, сними свои оковы,
Достаточен земной невыносимый гнет.