Ты кто?» А вор: «Я – раб творца миров —Пришел вкусить плоды его даров.
Ты не меня, ты бога своегоБранишь за щедрой скатертью его
Садовник, живо кликнув батраков,Сказал: «Видали божьих мы рабов!»
Веревкой вора он велел скрутитьДа как взялся его дубинкой бить.
А вор: «Побойся бога наконец!Ведь ты убьешь невинного, подлец!»
А садовод несчастного лупилИ так при этом вору говорил:
«Дубинкой божьей божьего рабаБьет божий раб! – такая нам судьба.
Ты – божий, божья у тебя спина,Дубинка тоже божья мне дана!»
Газели
О вы, рабы прелестных жен! Я уж давно влюблен!В любовный сон я погружен. Я уж давно влюблен.Еще курилось бытие, еще слагался мир,А я, друзья, уж был влюблен! Я уж давно влюблен.Семь тысяч лет из года в год лепили облик мой —И вот я ими закален: я уж давно влюблен.
Едва спросил аллах людей: «Не я ли ваш господь?» —Я вмиг постиг его закон! Я уж давно влюблен.
О ангелы, на раменах держащие миры,Вздымайте ввысь познанья трон! Я уж давно влюблен.
Скажите Солнцу моему: «Руми пришел в Тебриз!Руми любовью опален!» Я уж давно влюблен.
Но кто же тот, кого зову «Тебризским Солнцем» я?Не светоч истины ли он? Я уж давно влюблен.
* * *
Я видел милую мою: в тюрбане золотомОна кружилась и неслась и обегала дом…
И выбивал ее смычок из лютни перезвон,Как высекают огоньки из камешка кремнем.
Опьянена, охмелена, стихи поет онаИ виночерпия зовет в своем напеве том.
А виночерпий тут как тут: в руках его кувшин,И чашу наполняет он воинственным вином
(Видал ли ты когда-нибудь, чтобы в простой воде,Змеясь, плясали языки таинственным огнем?).
А луноликий чашу ту поставил на крыльцо,Поклон отвесил и порог поцеловал потом.
И ненаглядная моя ту чашу поднялаИ вот уже припала к ней неутолимым ртом.
Мгновенно искры понеслись из золотых волос…Она увидела себя в грядущем и былом:
«Я – солнце истины миров! Я вся – сама любовь!Я очаровываю дух блаженным полусном».
* * *
Я – живописец. Образ твой творю я каждый миг!Мне кажется, что я в него до глубины проник.Я сотни обликов создал – и всем я душу дал,Но всех бросаю я в огонь, лишьдвой увижу лик.О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино?Самум ли, против снов моих идущий напрямик?
Душа тобой напоена, пропитана тобой,Пронизана, растворена и стала, как двойник.
И капля каждая в крови, гудящей о тебе,Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник.
Все тело бренное мое – лишь глина да вода…Но ты со мной – и я звеню, как сказочный родник!
* * *
В счастливый миг мы сидели с тобой – ты и я,Мы были два существа с душою одной – ты и я.
Дерев полутень и пение птиц дарили бессмертием насВ ту пору, как в сад мы спустились немой – ты и я.
Восходят на небо звезды, чтоб нас озирать;Появимся мы им прекрасной луной – ты и я.
Нас двух уже нет, в восторге в тот миг мы слилисьВдали от молвы суеверной и злой – ты и я.
И птицы небесные кровью любви изойдутТам, где мы в веселье ночною порой – ты и я.
Но вот что чудесно: в тот миг, как мы были вдвоем – Мы были: в Ираке – один, в Хорасане – другой – ты и я.
* * *
«Друг, – молвила милая, – в смене годовТы видел немало чужих городов.
Который из них всех милее тебе?»«Да тот, где искал я любимых следов.
Туда сквозь игольное мог бы ушкоЯ к милой пройти на воркующий зов.
Везде, где блистает ее красота,Колодезь – мой рай и теплица – меж льдов.
С тобою мне адовы муки милы,Темница с тобой краше пышных садов;
Пустыня сухая – душистый цветник;Без милой средь розовых плачу кустов.
С тобою назвал бы я светлым жильемМогилу под сенью надгробных цветов.
Тот город я лучшим бы в мире считал,Где жил бы с любимой средь мирных трудов».
* * *
Открой свой лик: садов, полных роз, я жажду.Уста открой: меда сладостных рос я жажду.Откинув чадру облаков, солнце, лик свой яви,Чтоб радость мне блеск лучезарный принес, я жажду.Призывный звук твой слышу и вновь лететь,Как сокол в руке царя, к свершению грез я жажду.Сказала ты мне с досадой: «Прочь от меня!»Но голос твой слышать и в звуке угроз я жажду.Сурово ты молвишь: «Зачем не прогнали его?»Из уст твоих слышать и этот вопрос я жажду.Из сада друга, о ветер, повей на меня,Вдохнуть аромат тех утренних рос я жажду.Та влага, что небо дает, – мгновенный поток;Безбрежного моря лазури и гроз я жажду.Мне без тебя этот шумный город – тюрьма;Приютом избрать пустынный утес я жажду.На площади с чашей, касаясь любимых кудрей,Средь пляски вкусить сок сладостных лоз я жажду.Я нищий, но мелким камням самоцветным не рад:Таких, как пронизанный светом утес, я жажду.
Мне горько, что в грустном унынии люди вокруг;Веселья, что дарит напиток из лоз, я жажду.
Мне черни бессмысленной брань замкнула уста,И вместо песен лишь горестных слез я жажду.
Певец искусный, вот песни твоей конец,Вложить лишь в нее страстный вопрос я жажду.
Шамс[89] – слава Тебриза, зажжешь ли любви нам зарю?Как слов Сулеймана удод[90], аромата тех роз я жажду.
вернуться
89
Шамс – дословно «солнце». Так звали наставника поэта, который подписывал свои стихи именем духовного учителя.
вернуться
90
Как слов Сулеймана удод… – По преданию, удод вел мудрые беседы с Сулейманом (библейским Соломоном).