Самой распространенной формой политической мобилизации бойцов и командиров на решение поставленных перед ними задач оставались короткие, но острые и зажигательные митинги. Надо специально отметить, что в 1944 году их популярность была чрезвычайно велика. Почему? Да потому, что советские войска в это время громили врага уже на всех фронтах, вести о новых и новых победах вызывали у нас необычайное воодушевление, вдохновляли на ратные подвиги. Вот почему мы, работники политотдела корпуса, старались незамедлительно направлять в войска все приказы Верховного Главнокомандующего, отмечающие успешные действия как нашего, так и других фронтов. Потому что знали: они, зачитываемые даже в ротах и батальонах, несут в себе огромный заряд боевого вдохновения.
Сильное эмоциональное воздействие на воинов оказывали и так называемые митинги мести. Сейчас, возможно, это название и вызовет кое у кого настороженность. Дескать, месть — это не классовое, а, скорее, физиологическое чувство. И развивать его, — значит, пробуждать в людях низменные инстинкты, что конечно же никак не вяжется с той высокой миссией, которая была возложена на Красную Армию, армию-освободительницу. Но фронтовики помнят дороги 1941–1945 годов, изрытые воронками от бомб и снарядов, с дотла сожженными селами на обочинах, пропитанные горячей кровью сыновей и дочерей нашей Родины. Да, бойцы собственными глазами видели опустошенную врагами нашу землю, глумление фашистов над советскими людьми, видели тысячи замученных, расстрелянных, сожженных заживо. И их сердца наполнялись величайшей ненавистью к захватчикам, в душе клокотало чувство неутоленной мести к варварам XX века. И это было естественной реакцией честных патриотов своего истерзанного Отечества, реакцией глубоко классовой, ибо. чувство мести было направлено на самое зловещее и отвратительнейшее порождение империализма — на фашизм. [158]
Зачастую митинги мести возникали стихийно, как это случилось, например, в 848-м стрелковом полку. Несколько дней эта часть с переменным успехом вела бои за населенный пункт. Получалось, что то мы потесним врага, то он выбьет нас с окраины села. Наконец полк, получив подкрепление, решительной атакой захватил населенный пункт. И тут перед бойцами предстала страшная картина. Они увидели четырех наших красноармейцев из 2-го стрелкового батальона, зверски замученных фашистами. Накануне, будучи тяжело раненными, эти воины попали в плен. Гитлеровцы подвергли их нечеловеческим пыткам, стараясь, видимо, вырвать у советских бойцов нужные им сведения. Их кололи ножами, забивали в тела раскаленные стреляные гильзы и, наконец, облили бензином и подожгли.
Сержант Кисляков — а он был близким товарищем замученных — тут же по своей инициативе открыл митинг. У останков боевых друзей воины батальона поклялись жестоко отомстить фашистским палачам за их злодеяние. И эту свою клятву они сдержали уже в следующем бою.
Делалось это еще и так. Как-то дивизионная газета «Знамя Победы» напечатала фотографию, найденную у убитого немецкого офицера. На снимке была запечатлена распятая на перекладине молодая женщина. Рядом с ней — палач, самодовольный эсэсовец.
«Может, это твоя жена, товарищ боец, твоя невеста, сестра, дочь! — писала газета. — Ни имя, ни фамилия ее нам не известны. Мы знаем лишь одно — она русская, и замучил ее оккупант. Внимательно вглядись в фотографию, товарищ! Вглядись и запомни ее... И за все сполна отомсти извергам!»
Газетная публикация получила свое продолжение. Номер «Знамени Победы» с этой страшной фотографией попал в руки пулеметчиков 943-го стрелкового полка красноармейцев Бирулина и Петрова. И воины прямо на газете сделали свою приписку: «Нельзя спокойно смотреть на это фото, сердце обливается кровью, руки еще крепче сжимают оружие. За кровь и муки советских людей будем беспощадно мстить фашистским извергам! Сегодня мы уничтожили восемь гитлеровцев. Но этого еще мало, и счет нашей мести будет продолжен! Пулеметчики Бирулин, Петров».
Сначала эта газета передавалась по роте, затем она [159] оказалась у заместителя командира батальона по политчасти. Он сразу же понял, что номер дивизионки с припиской пулеметчиков можно очень хорошо использовать в агитационной работе. Вскоре короткие митинги были проведены и в остальных подразделениях батальона, бойцы получили на них еще один заряд священной ненависти к врагу.
* * *
Коммунисты! Они всегда были там, где труднее, всегда на линии огня. И вели за собой остальных бойцов.
Я, например, в дни боев в Прибалтике много слышал о мужестве и отваге члена ВКП(б) красноармейца X. Овчаренко. Он был агитатором во 2-й стрелковой роте 846-го полка. Агитатором не только в силу сложившихся обстоятельств, но и по призванию. Словом, он был настоящим бойцом.
Однажды батальон, в который входила 2-я стрелковая рота, штурмовал железнодорожную станцию. Фашисты сопротивлялись с отчаянием обреченных. Несколько наших атак было отбито. Готовилась новая. Но не успела она начаться, как гитлеровцы плотным пулеметным огнем прижали наши подразделения к земле.
Что делать? Неужели сорвется и эта атака? Нет, нужно воодушевить людей, поднять их. Хотя бы... ценой собственной жизни.
Такие мысли теснились в голове у коммуниста Овчаренко. Одновременно он внимательно осматривал и поле боя. Прикинул, вот если с ходу перемахнуть вон то железнодорожное полотно, то...
Не раздумывая больше ни секунды, агитатор первым поднялся с земли и с криком «За Родину, товарищи!» кинулся к полотну. За ним последовал вначале взвод, рота, а затем и весь батальон.
Завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Враг не выдержал и обратился в бегство.
Вскоре аналогичный подвиг совершил и красноармеец из 4-й стрелковой роты 161-го полка Швецов. Он тоже в критическую минуту боя увлек за собой воинов подразделения. Мужество коммуниста сыграло свою роль: рота выполнила стоявшую перед ней задачу.
А связной командира 5-й стрелковой роты 159-го полка красноармеец Цветков в один из решающих моментов [160] атаки заменил раненого наводчика станкового пулемета открыл огонь и лично уничтожил 15 фашистов.
Да, коммунисты воевали отлично, не ведая в бою НЕ страха, ни сомнения. И, воодушевляясь их примером, смело шли на врага остальные воины.
Но если коммунист, до конца исполнив свой партийный долг, погибал на поле боя, тогда...
Нет, об этом не хочется говорить скороговоркой. Приведу лучше такой пример.
...Владимир Мазин, парторг одной из рот 157-го стрелкового полка, был уже довольно опытным воином. Вот и сейчас, когда их рота, расчленившись в линию взводных колонн, спешно выдвигалась к гряде холмов, чтобы занять там выгодную позицию, он то и дело косил тревожным взглядом на небольшой лесок, что виделся чуть правее. Не нравился он ему. Самое место для...
Едва только подумал, как чей-то тревожный голос выкрикнул:
— Танки справа!
Действительно, из леска выползали и принимали боевой порядок фашистские танки. За ними выплеснулись густые цепи автоматчиков.
— К бою! — последовала команда командира роты.
Бойцы, быстро рассыпавшись в цепь, залегли, заработали саперными лопатками, окапываясь. Но времени слишком мало, чтобы отрыть окопы. В ячейках же против танков не устоять...
Окинув взглядом низинку, где залег их взвод, Владимир Мазин с тревогой подумал: «Да, дело худо. Если даже один танк прорвется сюда, беды не оберешься. Подавит гусеницами, посечет из пулеметов... Нет, нужно как-то задержать эту стальную лавину, внести в ее ряды смятение. А за это время...»
— Товарищ лейтенант, — обратился он к командиру взвода, подбросив на ладони увесистую противотанковую гранату, — разрешите я их встречу? Может, выиграю какое-то время...