— Да, да, — подхватывала ее соседка. — А помнишь, на свадьбе-то сидели, закрывши лицо. Помню, ночью втолкнули меня к нему. Утром только и увидели друг дружку. Нравится — не нравится — живи. А теперь, гляди-ко, любимого подавай.
— И правильно, — заговорила опять первая. — Ох, и завидно мне! Ты только погляди, какие они хорошие да счастливые. Жаль, старая Субайбат не дожила до этого дня. Как бы она радовалась сегодня, бедняжка.
— Бедная Субайбат, — вмешалась в разговор и третья женщина, — сбылись ее мечты, да поздно.
Сидрат невольно слышала эти разговоры, и сердце ее сжималось от боли. Каким настоящим человеком была старая Субайбат. Правильно говорят, при жизни человека не ценим. Сидрат захотелось вернуться к себе домой, запереться, уткнуться лицом в подушку и досыта нареветься. «Всю жизнь я, наверное, останусь, как забытый плод на ветке, — горько подумала она. — Как быстро летит время. Давно ли Розу в первый класс отвела. Время, время! Как быстрый конь, ты вперед несешься».
Ее мысли прервал чей-то глухой голос. Сидрат быстро обернулась. Совсем близко стоял Гусейн. Наверное, отыскал в толпе и пробрался к ней.
— Желаю, чтобы молодые были всю жизнь счастливы, как сегодня. Чтобы любили друг друга сильнее, чем Тахир и Зухра, — сказал он.
И Сидрат показалось, что в его тихом глуховатом голосе прозвучали нежность и грусть.
— Спасибо, Гусейн! — сказала она растроганно.
А еще ей показалось, что Гусейн уловил ее настроение, понял ее, и она была благодарна ему за это.
— Спасибо, Гусейн! — повторила Сидрат. — Дай бог и твоим детям счастья. — А про себя подумала, глядя на его голову, наполовину седую: «И на твоей горе снег ложится. А ведь каким красавцем был. Не одна моя подруга по тебе сохла».
Тут все зашумели, задвигались. Те, кто сидел, встали и дружно захлопали в ладоши. «Бахарал! Бахарал!» — раздалось вокруг. Это кричали дети. Они наконец-то дождались своего часа и приготовились к прыжку. А глаза юных, которые тоже ждали своего часа, наполнились завистью к Розе и Меджиду. А старики, глядя на жениха и невесту, завздыхали оттого, что их молодость прокатилась, как яблоко с горы.
Затихла музыка, для того чтобы зазвучать с новой силой. И вот в круг, который расширился, раздался, вступили молодые. Нежный весенний ветер ласкал их лица. На губах у Розы застыла улыбка, немного неестественная: она знала, что сейчас все на них смотрят, и оттого смущалась. Меджид тоже, казалось, оробел. А сверху, с открытой веранды, мать Меджида сыпала на их головы городские конфеты в цветных бумажках и серебряные монеты. Сыпала щедро. Монеты падали на землю, катились колесом, вдавливались каблуками, потому что танец продолжался… И тут же швыряли ребятишки, подлезая под ноги, выныривая из-под рук.
— Пусть жизнь их будет богатой. Пусть жизнь их будет сладкой, — говорили люди.
Казалось, так говорила и природа: горы, обновленные весной, задорные ручьи, бурная горная река. И даже скалы, тысячелетние мрачные скалы, склонившиеся над аулом, тесно окружившие его, от утеса к утесу передают этот счастливый звук зурны, этот шум хлопающих рук. И могучее эхо, перекатываясь, далеко-далеко разносит весть о том, что в ауле сегодня свадьба. А значит — счастье.
А вы знаете, что такое счастье? Если спросите у молодоженов, они вам ответят, что счастье — это любовь. Если спросите у пожилого крестьянина Гусейна, который всю жизнь связал с землей, он ответит: счастье — это вырастить хлеб. Чтобы засуха не спалила и дождь не сгноил, а значит, чтобы солнца и влаги — в меру. И еще чтобы много людей выходило на поля: мужчин и женщин, а не стариков и детей. А дети пусть учатся. Чтобы были сыты и обуты и его дети — непоседливый черноглазый Муса, скромная красавица Асият, пухлощекий Али, золотокудрая Джамиля, и дети его соседей, и дети всего аула, и других аулов тоже, и дети больших городов, и дети всего света.
Если спросите у Сидрат, что такое счастье, она, пожалуй, одной фразой и не ответит. Задумается, погрызет травинку, покачает головой. Разве можно одним разом собрать все зернышки и наполнить мешок. Разве можно сразу припомнить все добрые дела, все хорошие слова, из которых и собирается счастье…
— Бахарал! Бахарал! — ликуют ребятишки.
Как лебедь белый, плавно плывет по кругу Роза. И подол ее платья развевается на ветру, словно морская пена набегает на берег. Роза ловит на себе влюбленные взгляды жениха.
Счастье Розы осветило и Сидрат. Глядя на девушку, на ее лицо, светлое и юное, Сидрат забыла о недавней горечи, о своих слезах. Она стояла и улыбалась. Разве можно грустить, когда дочь счастлива?