А после началось настоящее веселье. На поляне уже все было приготовлено для праздника: в котлах кипела чурпа, сладко пахнул кизячий дым. Пар поднимался в высокое небо и смешивался с облаками. По поляне носились ребята: им-то было веселее всех. Но вот зазвучала зурна, и шум стал стихать. Как-то само собой получилось, что около Омара образовался круг, и кто-то силой втолкнул его туда. Омар остановился растерянно, а потом, высоко подняв в небо руку с гладкой чабанской палкой, неуклюже пошел по кругу. И тут же, как бы выручая его, как бы говоря: где ты, там и твоя подруга, рядом с ним поплыла Зулхишат.
Председатель сорвал с головы шапку, подбросил ее в небо и крикнул, аж эхо прокатилось в горах: «Что ж вы, девушки, задремали? Или не слыхали, как Омар спас отару?»
И тут же — словно стая голубей поднялась по выстрелу — в круг вылетели девушки.
Омар знал, что это большая почесть, когда с одним мужчиной выходит танцевать много девушек. Так встречают героя. Он смутился, сбился с танца и, остановившись, стал хлопать им. Так и стоял он посреди круга, большой, растерянный мужчина, с лицом, заросшим и смуглым до черноты, а вокруг мелкими шажками проплывали девушки и обдавали его ветром, поднятым их юбками.
Объявили состязание в игре «Кому достанется рог». В длинную палку воткнули большой турий рог. Двое мужчин встали по обе стороны оврага. Каждый, красный от натуги, пытался отобрать палку у другого. Тот, кто первый сдернет с палки рог, считается победителем. Игра была азартной и трудной; много требовалось ловкости и силы, чтобы удержаться на краю оврага. Ведь пока один тянул к себе палку, другому стоило большого труда не свалиться в овраг. Каждое неудачное движение встречалось криком публики и каждое удачное — криком. Сидрат смотрела, разинув рот. Если отец оказывался на краю оврага, она в страхе закрывала глаза, а потом приоткрывала — сначала один, потом другой. Когда же отец поднял снятый рог, показывая его всем, Сидрат так захлопала, что потом весь день ладони болели.
Сидя в сарае в ворохе теплого мягкого сена, вспомнила Сидрат и другой праздник. Только это было уже не весной, а осенью, и чабанов не встречали, а наоборот, провожали на зимние пастбища. Этот праздник назывался днем чабанов.
Утро выдалось хмурым, казалось, вот-вот пойдет дождь. Но все равно было очень весело. Сидрат вместе со всеми пошла к подножию гор. И хотя с гор сползали тяжелые черные тучи и вершины их терялись в сыром тумане, здесь было светлее, чем в ауле, потому что у подножия разожгли огромный костер. Он разбрасывал во все стороны искры и был издалека похож на звезду. Овцы теснились к огню, а чабаны отгоняли их. Все чабаны были одеты одинаково: горское хабарча, перевернутое наизнанку, — и потому Сидрат не сразу узнала отца. Когда все собрались, к каждому чабану подвели по одному барану, и старший чабан колхоза высоко-высоко подбросил свою шапку. Это был сигнал к началу состязания. Кто быстрее зарежет барана, снимет шкуру и обделает тушу, тот и выйдет победителем.
Сидрат сидела на коленях у матери и, не отрываясь, смотрела, как большие волосатые руки отца все глубже и глубже уходят под шкуру барана, как, надув щеки и вытянув губы трубочкой, будто для свистка, отец, сдерживая дыхание, наклоняется над тушей. А белая от жира туша, как пенистое облако из-под черного тумана, выходит из-под шкуры.
Все напряженно молчали и только следили за руками чабанов. Наконец Омар выпрямился: в одной руке он поднимал тушу, в другой — шкуру барана. Сидрат с воплем восторга бросилась к нему. За ней побежали остальные. Они обступили Омара, и кто-то уже надевал ему на шею нить из бараньих рогов.
По правде говоря, Сидрат не помнит, отец ли победил в этом состязании и ему ли торжественно надели бусы из рогов, нанизанных на веревку. Но ей так хотелось сейчас думать, что это был ее отец. Не Алибулат, не другой чужой мужчина, а ее отец, самый сильный и ловкий в ауле.
И снова, как тогда весной, начались танцы. Вокруг костра, наколотые на железный лом, висели бараньи шкуры, а мясо варилось тут же в котле.
Сидрат редко видела отца таким возбужденным. То он выходил в круг танцевать, то, выкрикивая «чарс», хлопал другим. А Зулхишат хлопотала у костра.