— Теперь надо подождать несколько дней, пока не подсохнет. А потом убрать землю с того места на крыше, дать как следует просушиться бревну и засыпать сухой землей. Только не с Долахары, а с Талаоры, — распорядился Омар.
— Да, так и сделаю, а то весь потолок может заразиться. Я ждала, Омар, когда ты приедешь. А то все времени не выберу. С утра до вечера на ногах. Когда подумаю, что я сделала за день, так ничего вспомнить не могу, — пожаловалась Рахимат. — И еще одна беда, уж не хотела тебе говорить, да теперь позади она. Правильно говорят, где гром, там и молния. Наша бурая корова сломала переднюю ногу, и, подумать только, черви появились на ране. Как я измучилась с ней. Дай аллах здоровье Садыку, он ее вылечил. Сегодня первый день отправила бедняжку на пастбище.
— Что же ты мне не сообщила, — разволновался Омар. — Я бы сразу приехал. Ну и чабана в этом году нашли. Бездельник, а не чабан. Видно, думает, работа чабана в том, чтобы сидеть на тулупе да дудеть в дудку, а в конце месяца посылать жену собирать оброк. Ни зерна, ни денег — ничего ему не давай, если у него хватит совести прислать жену, — все больше возмущался Омар. Он даже не мог усидеть на месте, взад и вперед ходил по комнате.
— Хватит у них совести, хватит, — подтвердила Сайгибат. — Жена его не по земле ходит — прямо по небу летает. Думает, не чабан ее муж, а большой начальник всего района.
— Как в горах, Омар? Травы много? — перевела разговор Рахимат.
— Благодать. В этом году и отара сыта и чабаны довольны. Я приехал за солью. Ну, и денек-другой отдохну. А где дочь? — спросил он, заглядывая в соседнюю комнату.
Рахимат замерла.
— Ой мучается, бедняжка. Так исхудала от этих экзаменов, смотреть больно, — быстро заговорила она.
— Сегодня с утра у Чакар. Вместе занимаются, — вставила Сайгибат.
Как раз в эту минуту хлопнула калитка и на дорожке показалась Чакар с байковым одеялом, накинутым на голову.
— Видели вы когда-нибудь такой ливень, — сказала она весело, скидывая с головы одеяло. Под ногами ее сразу же натекла лужа.
— Это дар аллаха. Урожай будет обильным, — ответила Сайгибат спокойно, а сердце сжалось: надо же было ей прийти именно сейчас.
— А где Сидрат? — как ни в чем не бывало спросила девушка и, отодвинув занавеску, заглянула в комнату.
— Она же пошла к тебе заниматься, — сказала Сайгибат, как в воду прыгнула. Она даже боялась взглянуть на Омара, который поднялся с тахты и подошел к ним.
— Ко мне? — удивилась Чакар. — Я ее и не видела сегодня.
Омар мрачно смотрел то на жену, то на мать.
— Иди и сейчас же приведи дочь домой, — наконец сказал он жене.
— О сын мой, надо переждать дождь, — воскликнула Сайгибат.
— Иди сейчас же и приведи дочь, — повторил Омар.
Рахимат, ни слова не говоря, накинула платок и выбежала со двора.
Было уже темно, и дождь перестал, только с деревьев стекали дробные капли, когда она вернулась домой… без Сидрат. Ее толстый платок обмяк от дождя, мокрый подол платья прилипал к коленям, а глаза смотрели моляще и испуганно.
— Ее нигде нет, — с трудом выдавила она. — Говорят, с утра видели ее с книгой на берегу реки. Но сейчас ее там нет.
— Что? — вскричал Омар. — Да я вам всем спины переломаю. Сколько раз твердил: не пускайте ее никуда.
Он схватил бурку, фонарь и шагнул с крыльца в темноту. Рахимат не посмела пойти за ним.
Когда Сидрат в полдень возвращалась из школы, она увидела почтальона и друга Рашида — Гусейна. Он всегда приносил письма от Рашида. Вот и сейчас он шел со стороны райцентра, значит, с почты, и девушка остановилась, поджидая его.
Каждый раз, когда она его видела, сердце ее заливала теплая волна, радостная и тревожная. Редкий день не было от Рашида письма, и все-таки каждый раз Сидрат волновалась: а вдруг… В этот раз Гусейн еще издали заулыбался ей: значит, все в порядке. И верно, подойдя, он покопался в недрах своей толстой сумки и вытащил большущий пакет.
— Смотри, какое тяжелое. Не иначе сердце свое вложил…
— Да ну тебя, Гусейн. Не можешь без шуток. Давай скорее письмо, — и Сидрат вырвала пакет.
— Эх, жаль, что я не Рашид. Давно бы тебя похитил. А теперь ничего не поделаешь, прозевал… Одно мне осталось — завидовать другу. — Он говорил легким голосом, а глаза смотрели с грустинкой. И непонятно было, то ли он шутит, то ли всерьез.
— Похить Чакар, если такой храбрый, — отпарировала Сидрат. И убежала. Ей не терпелось скорее прочесть письмо, но проходившие мимо люди с любопытством смотрели на нее: они уже заметили и то, что она стояла с Гусейном и какой большой пакет держит в руках. Ведь аул не избалован новостями.