Асият молча кивнула.
— Ну так вот. Жил на свете один счастливый человек. Все у него было: здоровье, богатство. Была любимая жена и единственный сын. Но вот началась война, и сына убили. Мать не выдержала — слегла. Она уже совсем не вставала с постели, и глаза отказывались видеть белый свет. Муж ее созвал докторов. Но они не могли ей помочь. Тогда он пригласил мудрецов. «Что не под силу лекарю, то сделает мудрец», — так решил он.
Долго совещались мудрецы, и наконец один, самый старый и самый мудрый, сказал: «Надо надеть на мать погибшего воина нательную рубашку того, кто не знает ни горя, ни забот».
Очень обрадовался муж больной: «Ну теперь-то она встанет на ноги». И разослал во все концы света своих гонцов.
Так начались поиски человека без горя и забот. Где только не побывали гонцы: и в городах были, и в селениях останавливались. Но к кому ни обращались, у каждого было свое горе, своя забота. Уже потеряв надежду, они однажды вышли на площадь одного большого города и встали, привлеченные толпой. Сначала они подумали, что здесь драка или кража, но, подойдя ближе, увидели, что все смеются. «Что здесь происходит?» — спросили удивленные гонцы.
Толпа расступилась, и они увидели человека, который сидел на земле и с жаром рассказывал веселые хабары. От них люди прямо-таки за животы хватались.
«Наконец-то мы нашли, кого искали», — обрадовались гонцы. И велели веселому человеку идти за ними: не снимать же с него рубашку посреди площади. Но рассказчик в ответ поднял с колен шубу. И тогда гонцы увидели, что у него нет обеих ног.
Погрустнели гонцы и пошли дальше. Вышли за город и услыхали звук свирели. А когда пошли на звук, то встретили чабана. Он играл на свирели и, держа в поднятой руке палку, отплясывал лезгинку. «Вот он, счастливый человек», — подумали гонцы, но на всякий случай спросили: «Разве у тебя нет ни горя, ни забот, что ты так весело играешь и танцуешь?» — «А чего мне горевать? Земля божья, стадо — ханское», — отвечал чабан беспечно.
Гонцы рассказали ему, что они ищут, и попросили нательную рубашку.
В ответ чабан распахнул куртку в заплатах, и гонцы увидели, что под курткой у него только голое тело.
Тогда гонцы поняли, что их поиски бесполезны: нет на этом свете человека без горя и забот. Вздохнули они и пустились в обратный путь.
Вернувшись, они сказали матери погибшего воина: «Мы не нашли человека без горя и забот». — «Вы плохо искали», — сказала она. «Мы обшарили всю землю», — отвечали гонцы. «Значит, мудрецы обманули меня», — в гневе закричала мать погибшего воина. И посмотрела на мужа, желая знать, что скажет он. А муж посмотрел на мудрецов. А мудрецы посмотрели на самого старшего мудреца. А самый старший мудрец посмотрел на гонцов и попросил их рассказать, что они видели в пути.
И гонцы рассказали о человеке, который заставляет людей смеяться и сам смеется вместе с ними, хотя у него нет обеих ног. О чабане, который так беден, что не имеет даже рубашки, и все-таки его свирель поет о радости жизни. И о многих других встречах рассказали гонцы.
Тогда мать погибшего воина поняла замысел самого старшего мудреца и низко поклонилась ему.
С этого дня никто больше не слышал от нее жалоб. То ли она превозмогла свою боль, то ли научилась радоваться тому, что есть. Ее здоровье быстро улучшалось, и скоро она совсем выздоровела.
— Вот так, дорогая Асият, — закончила Сидрат свой рассказ. — Ты все поняла, девочка? — И она притянула к себе притихшую Асият. — Дай мне твои документы, — продолжала Сидрат, — я их сама в техникум отошлю. А насчет Джамильки не беспокойся. Если нужно будет, я ее к себе возьму.
— Тетя Шидлат возьмет меня к себе, — возликовала Джамиля.
— У меня только одно свидетельство, — сдаваясь, опустила голову Асият.
— Медицинскую справку я напишу. Остальное приготовь сама, — сказала Сидрат и встала.
Асият вскочила, преграждая ей дорогу:
— Тетя Сидрат, оставайтесь с нами ужинать.
— К сожалению, не могу. У меня срочная работа. Да и Роза обещала забежать вечерком. — Сидрат, уже держась за ручку двери, добавила: — В общем, завтра прямо с документами забежишь в больницу. Спокойной ночи. — Она улыбнулась детям и вышла.
…Поздним вечером Сидрат вышла проводить Розу и Меджида. У ворот они столкнулись с Гусейном. Не разглядели в темноте: чуть Гусейн кастрюлю из рук не выронил.
— И не разберу, где мать, где дочь, — сказал он весело.
— Люблю, когда меня с молодыми сравнивают, — отшутилась Сидрат.