— Нет, сегодня никак не могу. Я видела, что ты себя неважно чувствуешь, вот и проводила тебя домой. Спокойной ночи.
Мама стояла у двери, пока не утихли шаги Хуризадай. Потом начала молиться. Я не спускала с нее глаз. То, прося помощи у земли, мама головой касалась пола, то, умоляя о чем-то небо, поднимала кверху руки.
— Зачем матери рождают таких сыновей? — шептала мама. — Эти люди приходят на землю только для того, чтобы портить жизнь другим. Почему я, несчастная женщина, попалась ему на пути? Аставпируллах, аставпируллах! Прости меня, аллах, за жалобы! Очень уж я несчастлива. — Мама тихонько подошла к нашей постели, нагнулась над нами. — Дочки мои золотые, одна лучше другой! Дети любимого мною Ахмеда. И на вас может упасть пятно из-за подлого Жамала. Ради вас мне нужно и с себя смыть этот позор. Человек умирает только однажды. И мне не написано на роду умирать десять раз, — она взяла лампу и вышла в другую комнату. Я подкралась к двери и заглянула в щелку.
«Почему она говорит о своей смерти?»
Мама искала что-то под постелью отца. Вот она вынула кинжал Омардады. Этот кинжал старик положил у люльки моего брата Магомед-Жавгара, когда тот появился на свет. «Пусть сон его будет спокойным и сладким», — сказал тогда Омардада.
Мама, зажав ножны между коленями, с трудом вынула кинжал, внимательно его осмотрела и снова сунула в ножны. Потуже завязав платок, она направилась к двери. Я быстро юркнула в постель и накрылась одеялом.
Потушив лампу, мама поставила ее на окно и, произнеся «лахавлавала», тихонько притворила за собой дверь на веранду.
«О каком позоре говорит мама? О каком пятне?» — спрашивала я себя. Было ясно только одно — над нами нависла новая беда. Все это связано с Жамалом. Какое зло опять причинил этот ненавистный мне человек?
И вдруг я вспомнила чей-то рассказ о девушке, повесившейся ночью в сарае, — не могла вынести сплетен, которые разнесли о ней по аулу кумушки.
Я даже не заметила, что натянула на себя платье наизнанку. При неярком свете месяца я увидела маму — она медленно шла по улице, останавливалась, потом снова продолжала путь. Постепенно шаги ее стали увереннее. Я, прячась в тени заборов, кралась за нею. Она остановилась у ворот дома Жамала. «Что она задумала?» Я хотела окликнуть ее, но не успела. Мама проскользнула в ворота. «Что будет?» Я по стене влезла на крышу и, с трудом удерживаясь на ней, заглянула на веранду. Руки мои дрожали, каждую минуту я могла соскользнуть вниз.
Мама довольно долго простояла на ступеньках, потом резко повернулась и пошла к воротам. Я осторожно спустилась с крыши.
Мама была такой жалкой, что я решила подойти к ней и увести домой. Двурогий месяц спрятался в облака.
Вдруг я услышала нечеловеческий крик матери. Я бросилась к ней и тут же отскочила. Облака разошлись — привалившись спиной к забору, стоял Жамал: он держался руками за живот.
— Аллах! — кричала мама во весь голос. — Аллах! — она выронила кинжал из рук.
— Пари… хан, — с трудом произнес Жамал. — Я… тебя… — и рухнул на дорогу.
Мамин крик собрал народ — сбегались и с верхних улиц и с нижних. Из дому выскочил Алибег, за ним Шумайсат.
— Что здесь такое? — она, еще ничего не понимая, впотьмах натягивала на голову соскользнувший платок.
Алибег, раздвигая плечами соседей, пробирался к отцу.
— Что с тобой, отзовись? — спрашивал он, склонясь над ним.
— Вот этим его зарезали, — сказал кто-то, поднимая кинжал, валявшийся рядом с трупом Жамала. — Вот, смотрите все! Он убит этим кинжалом.
— Нет! Нет! — вырвалось у моей матери.
— Это ты его убила, мерзавка. — Шумайсат кинулась на мою мать с кулаками.
Люди удерживали обезумевшую от горя женщину.
— Ты повинна во всех несчастьях, падаль! — вопила она.
Маму повели в сельсовет. Я бежала рядом.
— Отпустите мою маму! — просила я. — Она ни в чем не виновата. Куда вы ее ведете? Она его не убивала!
— Иди домой, к сестрам! — сказала мне мама. — Я скоро вернусь.
Подбежавшая Пари положила мне на плечо руку.
— Иди домой, Патимат… Аллах, зачем она его убила?
— Парихан здесь ни при чем! — крикнула из толпы Хуризадай. — Я вспорола этому подлецу живот.
Что было дальше, я помню смутно. Меня силой отвел домой Омардада.
— Нечего тебе здесь делать!
— Моя мама не убивала! Зачем ее увели? — повторяла я.
— Успокойся, — сказал Омардада. — Парихан выполнила свой долг.
Целую неделю Омардада не пускал нас в школу. Каждый вечер он приходил к нам, ночевал на веранде. Старик за эти дни помолодел, подтянулся.