— Первым достиг условного пункта. — Нурулаг распахнул наши двери.
Мы увидели Мажида, расчищавшего нам дорогу со стороны улицы.
— Понятно, что ты дошел быстрее! На твоей стороне ветер немало потрудился.
— Спасибо вам, — сказала мама. — Сейчас затоплю, погреемся.
— Работа согревает лучше любого огня, Парихан! — Нурулаг заспешил к воротам.
— Нам много еще предстоит сегодня поработать. — Мажид пошел следом за Нурулагом.
Я влезла на крышу — оттуда было хорошо видно, как всюду по аулу мужчины орудовали лопатами, а женщины разметали снег.
— Нажабат, накорми корову и обед приготовьте вместе с Асият. — Взяв метлу, я побежала на улицу.
На дорожке, проложенной между сугробами, я столкнулась с Омардадой. Старик тяжело дышал.
— Я ходил на ферму! Спасибо ребятам, без меня справились…
— А ведь вовремя навалило снегу! — крикнула с крыши Хандулай.
— Да, дочь моя, ветры осенью совсем иссушили землю. А если зима не принесет снега, трава весной не вырастет. Да ведь так и полагай — не снег это вовсе, а зерно, сено. Разойдутся сейчас тучи и пригреет солнце — сразу полезет трава!
— Только это и утешает! — Хандулай всплеснула руками. — Боюсь, как бы ветер не разгулялся — сдует снег. В старину, кажется, такие сугробы называли «враг плуга».
— Почему же враг? — спросила Халун, готовившая на веранде корм для отелившейся коровы. — Мы еще и плугов в поле не вывезли!
— Как твоя белобокая? — поинтересовалась Хандулай. — Мне Унайзат говорила, что ты целую ночь дежурила…
— Отелилась… Мы ветфельдшера вызывали из района, но он не понадобился. Все сошло благополучно.
— Ну как хорошо! Говорят, что ты в прошлом году отдала от этой коровы теленка колхозу, когда там погиб белолобый. Я еще слышала, что твоя корова — лучшая во всем нашем ауле.
— Ну, если ты слышала, Хандулай, запомни, но другим не говори. Недаром у человека два уха и один рот.
Омардада сбрасывал снег с сарая.
— Если ты сама не работаешь, соседка, других не отвлекай, — притворился он сердитым.
— Захочешь узнать, кто сколько наработал, смотри на дворы и крыши. — Хандулай отправилась на улицу подметать снег.
— Омардада! — крикнула со своей веранды Айшат. — Скажи, долго ли простоят морозы? У меня сено кончилось.
— А ты потерпи, Айшат. Скоро из-под камня покажутся всходы, на скалах вырастет крапива, — отшутился, не поднимая головы, Омардада.
Мажид и Нурулаг прокладывали дорожку к дому Пари. Девушка выглянула было на улицу, но тут же захлопнула дверь. «Скорее всего стыдится Мажида. А он-то знает?» — подумалось мне. Я старалась отогнать мысли о Пари, но это мне никак не удавалось. Так хотелось ее оправдать. Но обида, таясь в глубине души, все росла.
Три месяца, как кончилась война. Наша молодежная бригада работала отдельно от других. Мы жали яровую пшеницу, а ребятишки вязали за нами снопы. До войны дни сбора урожая были самыми веселыми — с музыкой, плясками. Войны уже не было, но старые обычаи еще не возобновлялись. Умудренные жизнью люди недаром говорят, что один день войны приносит беды на десятки лет. Я подняла голову, чтобы вытереть пот с лица. По дороге с чемоданом и в наброшенной, несмотря на жару, шинели, медленно, очень знакомой походкой шел человек. «Кто это? Сайгид? Не может быть. Но бывают ведь и чудеса!»
— Смотрите! Кто-то еще вернулся из армии! — крикнула я.
Все бросили работу и глядели на солдата. Он миновал жнивье, дошел до не убранного еще поля, оглянулся вокруг и, осторожно раздвигая колосья, резко повернул в сторону кладбища.
Бросив работу, ребятишки помчались туда же. Я с трудом удерживалась на месте. «Ведь я уже взрослая», — остановила меня мысль. С нижней делянки, поспешно поправляя косынку, прибежала Пари.
— Как он похож на Сайгида! — только и смогла она вымолвить.
Нет, кажется, это не он… Мы молча следили глазами за солдатом. А он шагал по кладбищу, от одной могилы к другой. Я и Пари побежали вслед за гурьбой ребятишек. Заметив нас, солдат поднял голову, и мы увидели сильно изуродованное лицо: его наискось пересекал толстый красный рубец, нижнее веко правого глаза было вывернуто, вместо брови синел шрам. Я чуть не вскрикнула. Пари на мгновение закрыла глаза.
— Нурулаг, с приездом! — сказала она.
— С возвращением, — пролепетала я.
— Спасибо! — он пожал нам руки.
Осмелев, подошли к Нурулагу и остальные.
— Идем скорей домой, — предложил кто-то, беря из рук солдата чемодан.
— Мать мне писала, что Сакинат умерла. Где ее могила?