— Да восторжествует справедливость. Девушки пойдут к Шарифат, а ребята — в наш дом.
— Правильно! — согласились горчоковцы. — В дом, полный мальчишек, пусть ведут и этих! А девушек — к Шарифат. Места у Алиасхаба в доме хватит!
— Мне так хотелось, чтобы джигит еще спел нам, — говорила Супайнат мужу, покормив девушек ужином и отправив спать. — И нужно же было Ибрагиму затащить всех ребят к себе. Что из того, что у него много братьев? Они почти все разъехались.
— Как поет этот парень! — Алиасхаб поцокал языком. — Звуки льются сплошь — негде молотком ударить!
— Спой, Алиасхаб, ты ведь, правда, пел не хуже цибилкулского джигита, — Супайнат умоляюще глядела на мужа.
Алиасхаб вдруг вскочил, заметался по комнате.
— Не могу!
— С тех пор как мы поженились, ты ни разу не пел, — с укором проговорила Супайнат. — Неужели ты думаешь, что не люблю я песни и веселье?
— Супайнат, не могу я. — Алиасхаб вытер пот со лба. — Пойми! Не могу… Я старый, горло мое сжалось, голос погрубел. Что похоронено, того не воскресишь.
Супайнат тяжело вздохнула.
Хаджимурад нехотя принял приглашение Ибрагима, вместе с ребятами пошел ночевать в его семью. Но предпочел бы пойти в дом к отцу Шарифат, может, удалось бы перемолвиться словом с девушкой. Цибилкулец за ужином не проронил ни слова, спать отправился на веранду. Дождь монотонно шумел. Хаджимурад с детства любил засыпать под шелест дождя — на веранде или где-нибудь на полянке, накрывшись буркой.
Ровный шорох капель убаюкивал Хаджимурада, как колыбельная песня. Обычно он засыпал сразу. Но сегодня долго ворочался — сон не шел.
Хаджимурад то накрывался с головой одеялом, то сбрасывал его. Ему чудилось: сердце в груди то встает на дыбы, то замирает от страха, то ликует. А причин как будто не было!
«Неужели я честолюбив? Мне не дают заснуть успех, аплодисменты?» Он старался обмануть себя. Мысли его вновь и вновь возвращались к Шарифат. Напрасно он старался думать о другом — перед ним возникала стройная девушка в мужской одежде. Вот она птицей летает по сцене, вот легко поднялась на пальчиках.
«А кем ей доводится Ибрагим? Почему ею командует? А чего ради я злюсь? Первый раз увидел девушку. Почему все время думаю о ней? И какое у меня право ревновать? Это просто смешно».
В конце концов Хаджимурад все-таки заснул. Его разбудил какой-то грохот. Решив, что это гром, Хаджимурад снова собрался задремать, но беспокойство росло. Он вскочил с постели, выбежал на крышу. Тучи растаяли, будто их и не было. На улице только корни вывернутых трав да сорванные дождем ветки кустов напоминали о вечернем ливне.
«Что же это был за шум? Как будто стена рухнула».
Хаджимурад услышал голоса, топот босых ног. Из комнаты на веранду выбежал Ибрагим, за ним три его брата.
— Что там случилось?!
Они помчались по двору друг за другом. Хаджимурад следом.
У дома старушки Издаг собралась толпа.
— Ой, счастье, что она спала в другой комнате! — кричала соседка, — Стена развалилась!
— А вчера я шла за водой, в стене не было даже трещины.
— Тетя Издаг, ты жива? — Ибрагим мигом поднялся вверх по лестнице.
— Жива, жива. Только душа ушла в пятки! — ковыляла навстречу Ибрагиму Издаг. Горбатенькая, будто вдвое сложенная, она держалась за дверную раму, и руки ее дрожали, как сухие ветви под дождем. Глаза слезились. — Оказывается, утро! А я думала, какая длинная ночь!
Соседи заполнили двор Издаг. Она не успевала рассказывать, как испугалась, услышав грохот. Ей в голову сначала пришла мысль, что это война… Стена-то, как будто разумная, обрушилась на улицу. А что, если бы в дом?! Пока Издаг, смеясь и плача это всем объясняла, совсем рассвело.
Огромная дыра зияла. По краям ее торчали бревна, угрожающе висели камни. Ребята из Цибилкула тащили откуда-то столб, чтобы подпереть стену.
— Что вы смотрите! — крикнул Ибрагим братьям и бросился помогать.
— Издаг, не голоси. Солнце не успеет пройти путь, равный вершку, как здесь вырастет стена. — Подошедший Алиасхаб, прищуриваясь, осматривал место обвала. — Погляди, — обратился он к старику, стоявшему рядом, — фундамент, по-моему, прочный. Спокойно можно возводить стену. Как ты думаешь?
Старик тоже прищурил глаза.
— Сейчас решим. Гляди: посередине стена треснула, а дождь размыл, — он прищурил другой глаз, долго смотрел на фундамент.
— На косом фундаменте прямую стену не выложишь! — вмешался Хаджимурад. — Где здесь фундамент? Это — просто камни. Ничем не скрепленные.