Гурзо и Деточкин – и всё.
Запоздалая эпитафия моей детской любви.
Позже пришли незабвенный Сигизмунд Колосовский и невероятный албанский герой Сканденберг и, конечно, дитя джунглей Тарзан и его верная Чита.
«Падение Берлина» – богоподобный Сталин, жалкий Гитлер, овчарка Блонди, которую было жалко до слез, в отличие от берлинцев, по приказу Гитлера затопленных в метро – поделом; артист Андреев от народа, яд в торте – интересно, какой? Цианистый калий в соединении с сахаром изменяет свой химический состав и становится безвредным.
Взрослые сеансы стоили дорого – три рубля, а то и запредельные пять.
Это уже на протырку – пристроиться между взрослыми и миновать контроль.
У меня обнаружились опасные наклонности к мошенничеству на доверии: я подходил к какой-нибудь почтенной супружеской паре и объяснял им свою драматическую ситуацию – моя старшая, ужасно рассеянная сестра уже в фойе, и она забыла оставить мне ключи от дома.
Это была схема – я очень быстро понял, что нужно не нагромождать жалостливую ложь одну на другую, а брать правдивыми деталями, до которых я уже тогда был охотник.
Перед взрослыми сеансами эстрадная программа была другой – музыка, вокал, оригинальные танцы, мастера разговорного жанра, подражатели Мироновой и Менакера, Рины Зеленой и, конечно, политическая сатира.
Обязательная песня про несостоявшееся свидание:
Я боялся, что «Уран» рухнет под напором зрителей: Радж Капур, «Бродяга».
Не верьте никому, что какой-нибудь другой фильм имел такой ураганный успех в Москве, даже «Разные судьбы».
Вся шпана, все приблатненные, все, кто мечтал стать шпаной, приняли этот фильм, как повесть о своей судьбе.
«Бродяга» – ожившая на экране русская воровская легенда.
Юноша, ставший вором по стечению крайне неблагоприятных обстоятельств, любовь, дочь прокурора, любящая и любимая мать – слезливая блажь русского урки, всегда готового отнять у родительницы последние копейки на пропой.
Мы смотрели кино и в «Форуме» на Садовой-Сухаревской улице, в «Экспрессе», в доме № 25 в конце Цветного бульвара, рядом с угловым магазином «Овощи-фрукты»; но «Уран» был любимым, родным и домашним.
«Уран» закрыли в конце 60-х годов, в нем разместилось бюро ритуальных услуг ЦК КПСС и мастерская похоронных плит.
В последний день 1997 года осатаневшие от жадности варвары убили кинотеатр моего детства ради великого театрального проекта, который закончился очередным пшиком.
Как сносят всю старую Москву под предлогом ветхости и малоценности строений, помехам транспорту и реконструкции – земля-то золотая, а тут двухэтажное старье.
Но, снявши голову, по волосам не плачут – современная молодежь не знает и не любит Москву.
Следующий за «Ураном» – Большой Сухаревский переулок.
Здесь при Петре I стоял стрелецкий полк полковника Сухарева, единственный стрелецкий полк, который ушел вслед за царём в Троице-Сергеевскую лавру, когда Петр в одной ночной рубашке ускакал в монастырь от сестрицы Софьи в августе 1689 года.
Сухаревская башня колдуна Брюса, сподвижника Петра, знаменитый на всю страну блошиный рынок. И просто торговый район на Сухаревке, описанный у В. А. Гиляровского, М. И. Пыляева, Н. М. Ежова, П. В. Сытина и других историков и знатоков Москвы; образное выражение «духовная Сухаревка» – символ духовной нищеты, принципа «всё на продажу!» – это отсюда.
На одном углу Большого Сухаревского и Сретенки – магазин «Тюль», известный всей Москве, на другом магазин «Ткани» (бывший Мишина).
Вы спросите, что общего может быть у мальчика с двумя ножиками, фонарем и рогаткой с тканями и, в частности, с тюлем?
Всю жизнь относившийся к одежде исключительно как к тому, чем прикрывают срам, носивший ковбойку, кепку и шаровары из «чертовой» кожи, мальчик в магазине «Тюль»?
В первый класс, впрочем, я пошел в черной суконной гимнастерке, Бог весть из чего перешитой мне бабой Маней. Мне она казалось щегольской, некоторые считали ее несколько кургузой – это были завистники; мальчик, одетый по понятиям московских уличных пацанов, ловил краем уха неизвестные ему слова и любил узнавать их смысл, за которым стояла какая-то новая грань мира.