По комнате пронесся одобрительный гул.
– Как видите, на главных ролях в этом шоу будут канадцы, – продолжал генерал. – Это наш бенефис. Общее командование поручается Хэму Робертсу. Я очень горд, что нам выпал шанс первыми ударить по фрицам в их собственном логове. Я знаю, вы меня не подведете.
Генерал не сказал ничего такого, о чем бы уже давно не ходили слухи. Он лишь подтвердил их – но одно это вызвало восторженное одобрение. Ларри видел, как во время перерыва бригадир Уиллс обсуждает что-то с Крираром и Робертсом. С кухни прикатили грохочущую тележку с чаем и кофе. Вокруг тотчас столпились офицеры, расталкивая друг друга и протискиваясь вперед. Дик Лоуэл, канадский коллега Ларри, присоединился к нему в дверях.
– Шоу ожидается серьезнее, чем я думал, – сказал он, – но, боже ты мой, ребята давно рвутся в бой. Как думаешь, куда выдвигаемся? На Булонь? По-моему, на Ле-Туке.
Ларри, которому место высадки было давно известно, молча любовался видом из окна.
– Красивое место, правда?
– И знаменитое, – подхватил Дик Лоуэл. – Здесь жил ботаник Николас Калпепер.
– Интересно, я успею погулять по окрестностям?
– Господи, да мы тут все утро проторчим. Впереди еще совещания снабженцев и тыловиков.
Покинув библиотеку, Ларри миновал обшитый деревом коридор и вышел на усыпанную гравием подъездную площадку. Здесь уже выстроились служебные машины, готовые развозить старших офицеров по базам. Перед вереницей автомобилей у изгиба дороги, в тени двух высоких секвой, собрались штабные водители – кто поболтать, а кто просто вздремнуть.
Прикрывая ладонью ослепленные солнцем глаза, Ларри вгляделся в расположившиеся в тени фигуры. Наконец он обнаружил Китти, которая сидела чуть поодаль и читала.
Он подошел к ней:
– По-прежнему «Миддлмарч»?
Китти подняла глаза от книги и польщенно улыбнулась:
– Почти дочитала. Бедный, бедный Лидгейт.
– Я тебе еще одну принес. Может, уже читала? – Он вынул из сумки «Смотрителя» Троллопа.
– Нет, – ответила Китти. – Какой ты милый!
– В книгах редко встречаются хорошие люди, – сказал Ларри. – Самые красочные персонажи всегда негодяи. Но «Смотритель» – исключение. Это рассказ о жизни хорошего человека.
– Как раз кстати, – обрадовалась Китти.
– Может, прогуляемся по парку?
Она поднялась с земли, положила книгу в сумку на длинном ремешке.
– А что, если совещание скоро закончится?
– Мы недалеко.
Они обошли дом и спустились по тропе, уводившей на юг между заросшими лужайками. Изумительные сады, которыми славилось поместье, сейчас пребывали в полном запустении – еще одна невольная жертва войны.
– Уж ты-то точно хороший человек, Ларри, – сказала Китти.
– Почему ты так решила?
– Не знаю. Просто такое ощущение.
– Я и вполовину не такой хороший, как ты думаешь, – отмахнулся Ларри. – Бывает, гляжу на свое отражение и ничего, кроме эгоизма, не вижу.
– Многим так кажется. Мне тоже.
– И что же делать?
– Стремиться к лучшему, – ответила Китти.
– Ты права. Надо становиться лучше.
– Я считаю, что лучше нас делает любовь, – сказала Китти. – Ты согласен?
– Пожалуй, – кивнул Ларри.
– Но я говорю о любви настоящей, бескорыстной. Такая любовь – дело непростое.
– Да, ее нужно творить самому, взращивать, как цветок, – согласился Ларри.
– Ты любишь человека больше, чем себя, он отвечает тем же, и оттого ты становишься счастливее… Хотя, возможно, это все-таки сплошной эгоизм.
Тропа привела их к круглой террасе с небольшой статуей посередине. На каменном пьедестале виднелась бронзовая доска с выбитыми на ней строками Уиттьера:
– Ты тоже так считаешь? – обратилась Китти к Ларри.
– Ну, за плугом ходить мне не приходилось, – ответил он. – И цветок я не растил, и садов не разбивал.
– Я тоже.
– Да чушь это все, на мой взгляд.
– Вот и мне так кажется.
Они стояли у каменной балюстрады, смотрели вниз на заросший пруд, и разговор их возвратился к любви.
– Понимаешь, – задумчиво произнесла Китти, – когда я люблю, во мне уже не остается места ни для чего другого. Но раз я счастлива от этого, то приходится это принять как данность.
– Но есть и другая сторона, правда? Любовь нужно не только дарить, но и принимать.
– Да, но от меня это не зависит. На то воля другого человека.