Сейчас в России мы стоим на грани этой ситуации. Пока еще революционные идеи только реют наверху, — они еще не овладели массами. Но почва подготовлена. Девяностые годы XX века, видимо, увидят четвертую великую Русскую Революцию. И среди ее предтеч назовут имя смиреннейшего и миролюбивого человека Андрея Дмигриевича Сахарова. Так же, как среди предшественников Великой французской революции, называют смиреннейшего и мирного чудака Жан-Жака, а среди предшественников русской революции фигурирует яснополянский граф и пахарь.
И наконец, третий главный вопрос. О социализме. А. Д. Сахаров стоит на точке зрения социализма. Разумного социализма. Это, конечно, очень правильная точка зрения.
Социализм — это не национализация производства. Когда-то Энгельс иронически заметил по этому поводу, что в таком случае и королевскую почту в Пруссии XIX века надо считать социалистическим учреждением.
Социализм — это есть ограничение произвола богатых, уничтожение власти богатства, отказ от концентрации крупных капиталов в частных руках.
Однако социализация производства должна исходить из органичных предпосылок. Введение социализма путем декретов — это сумасшедшая идея Фетисовых (которым, впрочем, сходить не с чего) и угрюм-бурчеевых. Таким Угрюм-Бурчеевым, гипертрофированным до гениальности, был Сталин.
В вопросе социализма мы должны исходить из евангельской презумпции: «Суббота для человека, а не человек для субботы». «Социализм для человека, а не человек для социализма».
Каков этот лозунг в применении к русской действительности? Совершенно нереально говорить о восстановлении частной собственности в крупной и средней промышленности. Вся крупная и средняя промышленность должна оставаться в руках демократического, соответствующим образом реформированного государства. Должна быть также сохранена государственная монополия внешней торговли.
Однако наряду с этим возможна частная инициатива в сфере обслуживания, ибо незачем превращать чистильщиков сапог в государственных чиновников, а хозяев ресторанов, столовых и магазинов заменять казнокрадами.
Не говоря уже о насильственной коллективизации, с которой надо покончить раз и навсегда.
Таковы выводы, которые я делаю из предпосылок А. Д. Сахарова, за что сам Андрей Димитриевич, разумеется, не несет никакой ответственности, и о его мнениях на этот счет я ничего не знаю, так как никогда на эту тему с ним не говорил.
1967–968 годы — годы разбега. Демократическое движение, тогда еще не расколотое, с каждым днем набирает силу: в Москве, Ленинграде, в провинции оно приобретает все большее число сторонников. Одновременно новые явления наблюдаются на Западе. Одно из самых знаменательных явлений — пражская весна.
Нам видится в реформах Дубчека вступление коммунизма в новую фазу.
В зиму 1968 года Петр Григорьевич Григоренко выступает с проектом организации центрального органа демократического движения. Увы! Этот проект был отклонен, так как многие деятели его просто испугались.
Что касается меня, то я был в это время увлечен этим движением. Мои контакты с Якиром и Красиным стали постоянными. Часто заезжали ко мне в это время гости с Запада. Церковные дела в это время отходят у меня несколько на второй план. Как говорил мне один из моих молодых друзей и учеников: «Ваше увлечение всеми этими революциями переходит все границы: вам представляется пресным все, что не связано с этим».
Летом 1968 года я пишу большую работу, изданную «Посевом» во Франкфурте-на-Майне. Эта работа носит экзотическое название «Строматы» — название многотомных, разноплановых произведений. (Так называли свои произведения учителя Церкви III века: Климент Александрийский и великий Ориген.)
В «Строматах» я пытался дать анализ социальных и политических течений шестидесятых годов этого века. Книга эта распространяется и сейчас. Кое в чем она устарела, кое-какие прогнозы не осуществились, но в целом моя точка зрения не переменилась. Мне часто указывали на то, что мое утверждение о вступлении капитализма в фазу бескризисного развития не оправдалось, так как сразу после написания этой книги разразился страшнейший мировой хозяйственный кризис, который не преодолен и до сих пор. Я, однако, думаю, что тезис организованного капитализма, выдвинутый в свое время Карлом Каутским и Н. И. Бухариным, не поколеблен, ибо современный мировой кризис капиталистической системы не имеет ничего общего с «классическими» (если можно так выразиться) кризисами, о которых писал Маркс. Этот кризис вызван не органическими, а внешними причинами: утратой капиталистической Европой и Америкой колоний и вместе с этим главных источников сырья (нефти и каменного угля). В остальном хозяйственная ситуация изменилась лишь в незначительной степени.