— Ага! — беспечно засмеялся Раджа.
Он вернулся назад, приоткрыл дверь кухни и шепотом попросил Деваки:
— Ты уж постарайся! — и закрыл дверь.
Деваки, охваченная творческим вдохновением, священнодействовала на кухне. Она быстро растерла в порошок зерна кориандра, кардамона, фенугрека; затем гвоздику, корицу, черный и жгучий красный перцы, мускатный орех, тмин и горчичные зерна. Все эти пряности она смешала в пропорции, которой ее научила еще в юности покойная мать. Потом пропустила через мясорубку три сорта мяса и приготовила фарш, смешав его с луком, чесноком и небольшим количеством растертых пряностей и добавив сырое яйцо. Из этого фарша она скатала небольшие шарики, которые обжарила в кипящем жире.
Деваки настолько увлеклась приготовлением блюда, что позабыла обо всем на свете.
Когда кюфты прожарились, она опустила их в соус карри, который приготовила из пряностей, растертых ею, и поставила кастрюлю на медленный огонь. Через некоторое время, по запаху, она поняла, что блюдо готово. Она выключила газ, сняла кастрюлю с плиты и плотно прикрыла ее крышкой и полотенцем сложенным вчетверо.
«Через полчаса можно будет подавать», — подумала она.
Через полчаса Деваки вышла к мужчинам, ожидавшим ее в холле, и объявила, что блюдо готово и можно накрывать на стол.
— Ананд, вели прислуге помочь молодой хозяйке, — предусмотрительно напомнил дядя племяннику.
Старый слуга Раму, получивший распоряжение от молодого хозяина, с удовольствием принялся помогать Деваки. Он сразу почувствовал какое-то особенное расположение к этой милой девушке. На большом, сверкающем полировкой подносе он принес всю необходимую посуду. Затем показал Деваки, где лежит столовое серебро и скатерти с салфетками.
Вдвоем они быстро справились с делом, и через пятнадцать минут стол, сервированный по всем правилам, празднично сиял белизной накрахмаленной скатерти, фарфоровой и хрустальной посудой и серебром.
Когда все расселись по местам, Деваки, взяв глубокие тарелки, принялась раскладывать в них кюфты. Первую она подала, разумеется, дяде.
— Дядя, я впервые угощаю вас, — сказала она, — и немного волнуюсь. А вдруг невкусно?
— Ну, я человек прямой. Если вкусно, то скажу вкусно, — развел он руками, — а невкусно, так невкусно! — ответил он и весело рассмеялся.
Ананд и Раджа настороженно следили, как Деваки передает дяде глубокую тарелку с кюфтами, расписанную голубыми розами.
— Я лукавить не умею, невестушка! Верно, Ананд?
— А? Да, да…. — прошептал тот еле слышно, — совершенно верно, дядя! Стол вроде неплохо накрыт, а? — заполнил он, как мог, мучительную паузу.
— И кюфты на вид такие аппетитные! — подставил Раджа свое дружеское плечо и засмеялся.
— Да! Вот сейчас мы их и попробуем! — сказал Джавар, потирая руки. — Принимайтесь! Чего вы ждете? — прикрикнул он на молодых людей.
— Что-то не хочется! Мы перекусили уже. Я и вам советую: не ешьте много! — пошутил Ананд.
— Молчать, глупцы! — скомандовал дядя.
Деваки стояла у небольшого стола, где она раскладывала кюфты, и с замиранием сердца наблюдала за поведением Джавара.
Дядя, наклонившись к тарелке, осторожно попробовал блюдо, и на его лице отразилось блаженство.
— Ты сама приготовила? — спросил он для порядка, на всякий случай, серьезно посмотрев на «невестку».
— Да, — робко, как первоклашка, ответила Деваки.
Ананд и Раджа не дотрагивались до произведения поварского искусства Деваки, ожидая оценки дяди. Они наблюдали за ним, глядя ему буквально в рот.
Дядя медленно жевал.
— Не очень, наверное, — прошептал Раджа, наклонившись к Ананду.
— Да, пожалуй… — также шепотом ответил ему горе-«муж».
Дядя с довольным выражением лица отложил вилку и нож, откинулся на спинку стула и произнес:
— Ничего вкуснее не ел! — и весело рассмеялся.
— Что, вкусно? — опешил от радости Ананд.
— Да! — с восторгом подтвердил дядя.
— Я очень рад, дядя, я очень рад, спасибо! — зачастил племянник. — Что же ты стоишь!? — вспомнил он о Деваки. — Пожалуйста, садись вот сюда! — и он отодвинул стул рядом с собой. — Я тебе положу, — облегченно сказал он девушке.
Все стали угощать друг друга.
— Я уже положил себе, спасибо! — отбивался разгоряченный Раджа, и тут же набросился на кюфты, стремительно поглощая их одну за другой.