— Когда-нибудь я накоплю достаточно денег, заберу дочь и уеду с ней в Москву. Или в Питер, — уверенно заявляла она, и её взгляд в этот момент туманился, она буквально воочию представляла свою мечту.
У Кристины была восьмилетняя дочь. Но ни мужа, ни отца у ребенка никогда рядом не было. Если честно, даже я, хотя мы и дружили тесно уже больше года, понятия не имела, кто тот самый герой, которому Кристина поверила настолько, чтобы родить дочку. Меня в те годы в городе не было, я только-только перебралась в Нижний Новгород, поступала в институт, но прекрасно представляла, какую волну людского осуждения Кристине пришлось пережить, решившись родить в одиночку в нашем маленьком городе. Конечно, стать матерью-одиночкой уже давно не так зазорно, как раньше, но с репутацией Кристины, волна осуждения была в разы сильнее, даже по её собственным рассказам. Но сама Кристина не любила мусолить тему жизненных тягот и обстоятельств, и неизменно заявляла:
— Пошли все к черту. Всё у меня будет хорошо.
Я с готовностью соглашалась.
— Конечно.
— И у тебя всё будет хорошо, — тут же добавляла подруга. — Как только поймёшь, что твой Андрюшка — никчемный мужик.
— Кристина, не начинай, — просила я её.
Но остановить её было не так просто.
— Вся его ценность в том, чей он сын.
— Мне всегда было безразлично, чей он сын, — не соглашалась я.
— Тебе, может, и безразлично. А вот Юганову — нет. Думаешь, Стас стал бы с ним дружить, если бы отец Андрея не руководил всей полицией города? Им просто выгодно быть рядом. Рука руку моет, знаешь ли. Папашки шушукаются при встрече, и детишки туда же.
— Откуда ты знаешь?
— Что?
— Что папашки шушукаются?
Кристина выдержала странную паузу, после чего дернула плечом.
— А что тут надо знать? И без того всё ясно.
Вот и сегодня, когда разговор зашел о работе, Кристина презрительно фыркнула в адрес друзей детства.
— Что они там работают, Наташ? На яхте катаются и девок клеят?
Я решила обидеться.
— Никого Андрей не клеит.
Кристина на меня посмотрела, откинула за спину длинные платиновые локоны. Посмотрела на меня, после чего потрясла за локоть. Спросила:
— Обиделась на меня? Не обижайся. Я же не Андрея имела в виду, а Стаса.
— Не обижаюсь, — сказала я, причем, вполне искренне.
Кристина навалилась на стойку ресепшена, за которой я стояла, и негромко, только для меня, проговорила:
— Стас вчера вечером был.
Я моргнула в удивлении, взглянула на неё недоверчиво.
— Вчера вечером? Он же на юбилее у Виктора Викторовича был.
— Ну, был, — пожала плечами Кристина. Вытянула руку, полюбовалась на свой маникюр. — А потом, видимо, сюда рванул. Уже после полуночи.
— И что?
— Да ничего. Не ждал его здесь никто. — Кристина на меня посмотрела и улыбнулась. — Знаешь, я такое удовольствие получаю, когда вижу, что перед Югановыми здесь никто не расшаркивается. А почему? Потому что они здесь никто. Потому что — одни из многих. Это не по улицам нашего городка на дорогой иномарке разъезжать и бордюры сшибать. Здесь их никто не боится.
В речи Кристины было столько мстительно-радостных ноток. Я невольно присмотрелась к ней внимательнее, но решила не уточнять, откуда они взялись и по какому поводу. Спросила о другом.
— Что Стас здесь делал?
— Пыль в глаза пускал, — фыркнула она, — что ещё он может здесь делать? На девок пялился. Которые ему не по карману.
— Кто такие?
Кристина легко отмахнулась.
— Обычные девки. Москвичи с собой привезли. Пили, танцевали, ноги задирали. Но такие, знаешь, фешенебельные. С полным тюнингом. Губы, грудь, волосы, как у русалок. Задницы такие, что футбольный мяч отскочит, так всё подтянуто и накачено.
— Очень рада за их задницы. Какой номер?
Кристина тут же вытаращила на меня глаза.