— При чем здесь мои родители? — разозлилась я.
— Не при чем, — согласился Юганов, — вот только за Салтыковых ты не переживаешь, а за своих переживать будешь. Они, насколько помню, на производстве работают?
Мои руки сами по себе сжались на деревянных подлокотниках кресла, на котором я сидела. Я аккуратно перевела дыхание.
— Познакомлюсь я с ним, и что дальше?
— Разговори, — легко отозвался Иван Алексеевич. По его разумению, всё, на самом деле, было так просто. — Я хочу знать его намерения. В отношении завода.
— Так он из-за завода приехал? — наконец догадалась я.
— Вот и узнаем. Только мне нужно больше, больше информации, Наташка. Ты ведь постараешься для меня?
— Я постараюсь для себя, — проговорила я мрачно. — И для своих родителей.
— А для любимого мужа? — вроде как удивился Юганов, а сам весело рассмеялся.
Я открыто на него взглянула.
— А любимый муж много про меня думал, когда воровал гель для душа?
— Тоже верно. Мне нравится твой подход, красавица моя. Мне нравятся люди, которые всё схватывают на лету. Ты знаешь, что твой муж не такой?
— Оставьте моего мужа в покое, Иван Алексеевич. Я дала вам своё согласие, я сделаю, что вы просите. По крайней мере, попытаюсь…
— Э-э, нет. Так мы не договаривались, — хохотнул он, и даже пальцем мне погрозил. — Не надо заранее готовить себе пути к отступлению. Отговорок я не приму. Мне нужно, чтобы ты нашла с Романовым общий язык, чтобы могла ответить на любой мой вопрос. А уж как ты это делать будешь — твой выбор.
— Что вы имеете в виду? Вы в постель меня к нему уложить пытаетесь?
— Я сказал, что это твой выбор.
Я сверлила его взглядом.
— Я не буду с ним спать. Даже ради ваших миллионов.
— А я тебя и не прошу. Не прошу, Наташа. Сделай всё так, как считаешь нужным. Я не стану задавать лишних вопросов. Попросишь сохранить секрет, я сохраню. И тогда твой секрет станет «секретом на миллион».
Юганов откровенно наслаждался моей растерянностью и беспомощностью, посмеивался, разглядывая меня, а у меня вдруг загорелись уши, запылали щеки. Я строптиво откинула за спину вьющиеся волосы.
— А если бы это предложили вашей жене? — выпалила я. Мне хотелось донести до него всю абсурдность и неправильность его требований ко мне.
— Я бы сказал ей то же самое, — порадовал меня Иван Викторович. И добавил: — Не убыло бы от неё. Вот и от тебя не убудет. Старайся. Всё в твоих руках.
По его интонации я поняла, что разговор со мной, он считает законченным. Я даже с кресла поднялась, мне не терпелось уйти, но потом задала ещё один вопрос:
— Кто он такой? — Юганов-старший молчал, не спешил отвечать, а я пояснила своё любопытство: — Мне же нужно знать… как с ним общаться.
— Он столичный мажор, который решил сунуть нос не в свои дела. А такие, любопытствующие, знаешь ли, опасны. Надо за ними приглядывать. Вот ты и приглядишь. А теперь иди.
— Куда? — спросила я неуверенно.
— Как куда?
— Досиживать в комнату или домой можно поехать?
— Зачем вы мне здесь со своим благоверным сдались? Валите оба домой. — Я, на самом деле, обрадовалась, воодушевленно втянула в себя воздух, наверное, улыбнулась. Иван Алексеевич наблюдал за мной, после чего позвал. — Наташка. — Я на него посмотрела, а он глубокомысленно хмыкнул. И поинтересовался: — Я ведь в тебе не ошибся?
— В каком смысле?
— Ты ведь не собираешься меня расстроить?
Мы смотрели друг другу в глаза, с расстояния в несколько шагов, но у меня от одного только тона Юганова-старшего поползли мурашки по спине. Так выразительно он на меня смотрел. Я понимала, что расстраивать его, на самом деле, не стоит.
Я сглотнула, качнула головой.
— Нет. Я сделаю, что вы просите, Иван Алексеевич. — И весомо добавила: — Если на этом всё закончится.
— Посмотрим, — хмыкнул он. Юганов прекрасно всё понимал, все эмоции, все интонации собеседника считывал. А таких людей, точно, стоило опасаться.
Он отвернулся от меня, а я решила, что мне позволили уйти, и тихо выскользнула за дверь кабинета.
Конечно, никто и не подумал отвезти нас с Андреем в город. Выпроводили за территорию дома, калитка за нами закрылась, и мы с мужем остались стоять на темной улице, в ожидании такси. Я тряслась от нервов и ночной прохлады, и пыталась понять, во что вляпалась.
А ещё Андрей меня здорово раздражал. Он подпрыгивал рядом со мной, и всё пытался заглянуть мне в лицо. А я старательно отворачивалась.
Меня выводили из себя его успокаивающие речи.
— Вот видишь, ничего особого он от тебя и не потребовал, — вещал он на одной ноте. Судя по его тону, Андрей был рад такому исходу его преступления, чувствовал облегчение, и, наверное, уже решил, что всё ему сошло с рук. Подумаешь, с него даже ничего потребовали. А жена… что жена? Ничего ужасного её делать не заставили.