– Ты еще и разносолами занимаешься? – искренне удивился Лобанов.
– Бабушка приучила. – Бибиков принялся нарезать сало брусочками. – Раньше мы с ней вместе по грибы ходили, в этом году уже сам.
Когда все было разложено, приступили к еде. Стол быстро пустел, желудки наполнялись, а разговор перешел в рабочее русло.
– Что удалось найти в коробке с открытками? – спросил Лобанов, отставляя тарелку в сторону.
– Почти ничего, товарищ капитан. Открытки все старые, на штемпелях последний год – 1978-й. Видно, этот год Татьяна ни с кем не переписывалась. Но даже будь они свежими, вряд ли помогли бы нам.
– Почему так решил?
– Потому что многие открытки адресованы не Татьяне Рогачевой и даже не ее мужу. Они вообще принадлежат неизвестным людям, некоторые датированы пятьдесят вторым годом, – объяснил Бибиков. – Вряд ли кто-то оправлял открытки лично новорожденной.
– Хочешь сказать, Татьяна до сих пор хранила открытки, которые собирала в детстве? – снова удивился Лобанов.
– Похоже на то, товарищ капитан.
Собирание различных предметов, не имеющих реальной ценности, было своего рода веянием времени. Мальчишки собирали спичечные коробки и марки. Девушки собирали засушенные цветы, раскладывая их между страниц книг. Дети собирали фантики от конфет, отыскивая редкие экземпляры, старательно расправляя клочки цветной бумаги и складируя их в жестяных коробках из-под леденцов. Девочки-подростки собирали карманные календари и почтовые открытки, причем для ценности коллекции не имело значения, являются ли почтовые открытки новыми или же выполнили свою основную функцию. Видимо, Татьяна Рогачева относилась к числу таких собирателей, и расчет Лобанова выудить из кучи адресов и имен, указанных на открытках, информацию, полезную для расследования, не оправдался.
– Записные книжки просмотрел?
– Да, конечно. В книжке указана всего одна Роза, и это, несомненно, бывшая одногруппница Татьяны. Адрес Лены Ястребовой тоже указан, а вот телефонных номеров нет ни у той, ни у другой. Третью подругу Игорь Николаевич не называл, но я отсортировал тех, кто может подходить под эту роль. Все, кто указан по имени-отчеству, нам не подходят. Мужчины, соответственно, тоже. Рядом с некоторыми именами стоят пометки. Ну, знаете, Лена – цветы, Жанна – парикмахер, Наталья – швея и так далее.
– Хорошо, Леонид, переходи к сути. Сколько человек осталось и есть ли среди них хоть один претендент с номером телефона?
– С телефоном двое. – Бибиков сбегал в комнату и принес записные книжки. Пролистав одну из них, он выложил книгу перед капитаном. – Вот, вторая строка: «Натуля» и номер телефона. Номер иногородний, поэтому не знаю, стоит ли она нашего внимания. А вот вторая запись под именем «Валентиночка», номер телефона воронежский, так что есть вероятность, что это наш вариант.
– Хорошо, давай начнем с Валентиночки, – предложил Лобанов. – Было бы удачей узнать, что Валентиночка тесно общалась с Татьяной.
С Валентиной им не повезло, женщина много лет не слышала про Татьяну Рогачеву и не имела представления, почему та все еще хранила ее номер телефона. Их знакомство можно было назвать шапочным, так как общались они лишь несколько недель, когда Татьяна проходила практику в книжном магазине в Железнодорожном районе. А вот с Натулей повезло больше. Натуля не только хорошо знала Татьяну, но и общалась с ней буквально несколько дней назад. Она же являлась третьей институтской подругой Рогачевой и могла рассказать не только про Татьяну, но и про остальных одногруппниц. По всей видимости, подозрительностью девушка не страдала, так как охотно отвечала на вопросы капитана, даже не осведомившись, откуда у милиции интерес к делам подруги.
– Таня позвонила мне в четверг, – сообщила Натуля. – Мы созванивались с ней пару раз в месяц, и я не удивилась ее звонку. Но вот ее просьба вызвала недоумение.
– Что за просьба? – уточнил Лобанов.
– Она просила дать ей денег в долг. Довольно существенную сумму, по крайней мере для меня.
– Сколько денег она просила?
– Хотела взять в долг триста рублей. – Наталья вздохнула. – А откуда у меня такие деньги? Зарплата почти вся уходит на жизнь, я ведь деньги не печатаю.
– Значит, вы Татьяне отказали.
– А что мне оставалось? Банк ограбить? – то ли в шутку, то ли всерьез заявила девушка.
– И как отреагировала Татьяна?
– Расстроилась, конечно. Сказала, что я была ее последней надеждой и теперь не представляет, что делать.
– Она сказала, зачем ей деньги? – спросил Лобанов.
– Сама не сказала, но я спросила. Деньги нужны были ее брату, очень срочно, как она выразилась. Я ей посоветовала перестать нянчиться с Артемом. А что, я не права? Лоботряс постоянно тянет с нее деньги, тратит их на свои бредовые идеи, из которых, насколько мне известно, ни одна еще не принесла ни копейки прибыли. Работать не хочет, вот и все. А Таня этого словно не видит. Еще и расстраивается: он, мол, не станет с ней общаться, если она его поддерживать перестанет. Ну и черт с ним! Пусть не общается. Столько лет она без брата жила, и все было замечательно. А теперь, видите ли, родная кровь взыграла! Что эта родная кровь для тебя сделала? Ни-чего! Вот и ты ему ничем не обязана.