– В двенадцать часов ночи? – Лобанов усмехнулся. – Видно, трудолюбивый водитель, раз до полуночи о мусоре беспокоится. А если учесть, что это был выходной день, то его поступок становится еще более странным.
– Согласен, выглядит не очень, – поспешил согласиться Бибиков. – Но если водитель РАФа в чем-то замешан, почему в баке не найдено тело Татьяны?
– А вот в этом я не уверен, – заявил капитан Лобанов.
– В каком смысле? – опешил Бибиков. – Хотите сказать, что тело Татьяны Рогачевой может находиться в баках? Прямо сейчас?
– Не желаешь проверить теорию? – усмехаясь, предложил Лобанов.
– Пойти покопаться в мусоре? – Бибиков тяжело вздохнул. – Что ж, почему бы и нет? Сегодня мы уже вдоволь надышались смрадом, почему бы не подышать еще.
Позади чуть слышно скрипнула дверь, Лобанов и Бибиков одновременно оглянулись: на пороге они увидели Тараскина. Он был полностью одет и явно намеревался покинуть дом. Увидев оперативников, он растерянно заморгал и попытался закрыть дверь, но Лобанов ловко подставил ботинок в дверной проем.
– Прогуляться собрался? – спросил он, пристально глядя на Тараскина.
– Да вот, воздухом подышать решил, – невнятно проговорил тот. – Дома дышать нечем, Тютя простывает от любого дуновения, приходится вонь терпеть.
– Что ж, похвальное желание. Прогуляемся вместе, – предложил капитан.
– Спасибо за предложение, но я люблю гулять в одиночестве, – заявил Тараскин, он успел оправиться от неожиданности встречи и вел теперь себя вполне обычно.
– Ладно, гуляй один, – быстро согласился Лобанов.
Тараскин скатился с крыльца и поехал по дорожке к калитке. Капитан следовал за ним. Выехав из калитки, Тараскин немного помедлил и направился в сторону заброшенных бараков. Лобанов продолжал идти за ним неспешным шагом, Бибиков замыкал шествие. Так они дошли до перекрестка. Тараскин оглянулся, оперативники продолжали следовать за ним. Нахмурившись, он развернулся к Лобанову и произнес:
– Ладно, признаю, я еду не на прогулку.
– А куда же ты едешь? – невинно улыбаясь, спросил Лобанов.
– Хочу проверить кое-какую теорию, – уклончиво ответил Тараскин.
– Теорию? Это очень интересно. И в чем же состоит твоя теория?
Тараскин с минуту молчал, но, понимая, что оперативники просто так не уйдут, заговорил.
– Я вот думаю: что, если преступники приезжали не один раз? Что, если они привезли труп не только во вторник, но и в воскресенье? – негромко вещал Тараскин. – А если второй труп все еще там?
– Удивительно, как быстро ты превратился в заправского опера, Тараскин, – весело произнес Лобанов. – Представь себе, нам с Бибиковым в голову пришла точно такая же мысль, и мы, как и ты, хотели ее проверить.
– Так чего мы стоим? – заявление капитана Тараскина обрадовало. – Пойдемте скорее, пошаримся в баках и развеем все сомнения.
После его слов все трое, не задерживаясь, ринулись к бакам. Увы, двадцать минут поисков положительного результата не дали. Ни в одном из четырех баков никаких трупов они не обнаружили, лишь остатки пищи, строительный мусор и кучу всякого хлама. Единственный плюс от копания в баках, который получили оперативники, это уверенность в том, что с полудня воскресенья мусорные баки были опустошены. В этом их заверил Тараскин, который примерно в час дня воскресенья наведывался к бакам и совершенно точно помнил, что во втором от дороги баке лежала целая куча старых кирзовых сапог. Теперь же сапог там не было, следовательно, в промежутке с полудня воскресенья до утра среды баки были опустошены, а так как в воскресный день мусоросборщики по свалкам не ездили, можно было предположить, что баки опорожнили в понедельник.
Разочарованный провалом Тараскин уехал домой, а Лобанов и Бибиков отправились на автобусную остановку. Ждать пришлось долго: в вечернее время общественный транспорт ходил плохо даже в центре Воронежа, не говоря уж об окраинах. Через двадцать минут ожидания участковый, обутый в форменные ботинки не по погоде, окончательно промерз.
– Что делать будем, товарищ капитан? – подпрыгивая на месте от холода, спросил Бибиков. – Так можно и до утра простоять.
– Что предлагаешь? – поинтересовался Лобанов, у которого от холода покраснели нос и уши, а пальцы ног превратились в ледышки.