— Что нам до Бога? Мы — всего лишь Дикие Твари, родня эльфийского народа.
Но ответом ей было только:
— Я хочу обрести душу.
Тогда сказала Древнейшая Дикая Тварь:
— Не могу я дать тебе душу, ибо у меня ее нет; но если обретешь ты желаемое, то однажды придется тебе умереть, и если постигнешь ты смысл музыки, то познаешь и суть страдания; лучше быть Дикой Тварью и не ведать смерти.
И маленькая Дикая Тварь, рыдая, ушла.
Но те, что считались роднею эльфов, пожалели маленькую Дикую Тварь; ибо, хотя Дикие Твари не могут долго предаваться грусти, поскольку души, умеющей грустить, у них нет, при виде горя своей подруги нечто схожее с болью испытывали они какое-то время в том месте, где должна быть душа.
И родичи эльфов покинули ночью свои обиталища и пустились в путь, чтобы сотворить душу для маленькой Дикой Твари. Шли они через болота и поднялись наконец к лугам, поросшим травой и цветами. Там собрали они осеннюю паутину, что сплел в сумерках паук; роса сияла на ней.
В росе этой отразились все огни бескрайних шатров рифленого неба и переменчивые переливы красок тихого вечера. А над нею сияла в короне звезд величественная ночь.
Тогда Дикие Твари вернулись с обрызганной росой паутиной к своим жилищам. Там они взяли клочья серого тумана, что по ночам укрывает болота, и вложили в него мелодию пустошей, что вечерами взлетает над топями вверх и вниз на крыльях золотой ржанки. И еще вложили они туда скорбные песни, что слагает тростник перед лицом грозного северного Ветра. Затем каждая Дикая Тварь отдала какое-нибудь бережно хранимое воспоминание о болотах древности. «Ничего, как-нибудь обойдемся», — говорили они. Ко всему этому они добавили два-три отражения звезд, выловив их из воды. Но по-прежнему душа, созданная родичами эльфов, оставалась безжизненной.
Тогда Дикие Твари вложили в нее шепот влюбленных, что бродили в ночи рука об руку, и стали ждать рассвета. И вот царственный рассвет озарил землю, болотные огни Диких Тварей померкли в ослепительном сиянии, и тела их погасли, став невидимыми для взоров; но они продолжали ждать у края болот. И дождались они: над болотом и полем, от земли и с небес раздалась многоголосая песнь птиц.
И ее тоже вложили Дикие Твари в обрывок туманной дымки, что собрали в болотах, и завернули это все в обрызганную росой паутину. И душа ожила.
Душа лежала в руках Диких Тварей — не больше ежа, и переливались в ней дивные зеленые и синие огни, кружась в нескончаемом хороводе, а в туманной ее середине пылало пурпурное пламя.
На следующую ночь пришли они к маленькой Дикой Твари и показали ей мерцающую огнями душу. И сказали они:
— Если по-прежнему хочешь ты обрести душу, и поклоняться Богу, и утратить бессмертие, и умереть — приложи это слева к груди чуть выше сердца, и душа войдет в тебя, и ты станешь человеком. Но раз приняв душу, ты никогда уже не избавишься от нее и не станешь опять бессмертной — разве что извлечешь ее из груди и отдашь кому-нибудь другому; но уж мы-то не возьмем ее, а у большинства людей души уже есть. А если не отыщешь ты человека, не обладающего душою, то в один прекрасный день ты умрешь — но душе твоей не попасть в Рай, ибо она не более чем подарок болот.
И маленькая Дикая Тварь различила вдалеке окна собора, освещенные для вечерней молитвы, и услыхала песнопения людей, взмывающие ввысь, к вратам Рая, и представила ангелов, скользящих вверх-вниз. Тогда со слезами и словами благодарности попрощалась она с Дикими Тварями, родичами эльфов, и упрыгала прочь, к сухой зеленой земле, держа душу в руках.
И загрустили Дикие Твари о том, что ушла она, — впрочем, долго грустить они не умели, ибо не было у них душ.
У края болот маленькая Дикая Тварь задержалась на миг, глядя на воды, где вверх и вниз подпрыгивали болотные огоньки, а затем приложила душу слева к груди чуть выше сердца.
И в тот же миг превратилась она в прекрасную юную женщину, продрогшую и испуганную. Из тростников сделала она себе подобие платья и побрела на свет огней стоящего неподалеку дома. Она толкнула дверь и вошла и увидела фермера и его жену, сидящих за ужином.
Жена фермера отвела маленькую Дикую Тварь, наделенную душою болот, в свою комнату, и одела ее, и заплела ей волосы, и вновь сошла с нею вниз, и дала ей поесть — в первый раз за всю свою жизнь та вкусила пищи. А после жена фермера принялась расспрашивать гостью.
— Откуда ты пришла? — полюбопытствовала она.
— Из болот.
— С какой стороны? — спросила жена фермера.
— С юга, — отвечала маленькая Дикая Тварь, только что обретшая душу.
— Так там же непроходимые топи, — заметила жена фермера.
— Вот-вот, — отозвался фермер.