Едва ли не столь же могущественно в глазах грека искусство. Пение сирен действует так чарующе, что моряки забывают о веслах, парусах и гибнут, разбиваясь на скалах. Амфион так божественно играет на арфе, что камни, тронутые его музыкой, сами укладываются в стены. Изваянная Пигмалионом Галатея столь прекрасна, что пробуждает в его сердце любовь к себе, и любовь эта так велика, что оживляет безжизненный мрамор. Орфей своим пением завораживает бушующие волны, и они успокаиваются. А когда его любимая жена Эвридика гибнет, он своей музыкой покоряет Харона, Цербера и самого Плутона и добивается освобождения Эвридики из царства мертвых, хотя тут же по своей вине теряет её… Искусство, оживляющее камень, искусство, воскрешающее мертвых, — может ли быть более высокая оценка творческих возможностей человека?
Даже боги древних греков были далеки от идеала, и уж конечно, греки не создавали, не придумывали идеальных героев, образцов и примеров для подражания. Они не боялись правды, а правда состоит в том, что человек может быть великим и ничтожным, в нём уживаются возвышенные устремления и постыдные слабости, героический дух и пороки, черты благороднейшие и самые низменные и презренные. Герои их мифологии — люди насквозь земные, из плоти и крови, а не худосочных вымыслов и домыслов. Именно поэтому греческая мифология рождала новую веру и поддерживала надежды. Веру, которая не имела ничего общего с религией, — веру в человека и надежды на его будущее. Боги вне подражания — они боги; идеальный герой — бесплотная выдумка, несопоставимая с живым человеком. Но если человек, обыкновенный смертный, со всеми его слабостями и недостатками, способен на захватывающий дух героизм, на благородство и самопожертвование, которые неведомы ни богам, ни другим живым существам, кроме человека, если мысль человека бесстрашна и неостановима, все меньше полагается на чудо и всё больше на самое себя; если человек во имя свободы и справедливости способен восставать даже против богов, — для него нет пределов прогресса, его самосовершенствование неостановимо.
Эта мифология, верящая в человека, любящая человека, прославляющая человека, не могла не возродиться к новой, очищенной от религиозного содержания жизни в эпоху Ренессанса. Она стала органической частью гуманизма (от латинского «гуманус» — «человеческий») — борьбы за освобождение человеческой личности и разума от оков феодализма и христианской церкви. С тех пор столетие за столетием композиторы, художники, скульпторы, поэты, драматурги и даже политики припадают к этому неиссякающему источнику «живой воды», черпают в нём вдохновение, находят недосягаемые образцы. Не будем говорить об отдаленном прошлом. Но вот пример из прошлого совсем недавнего. После революции в центре Днепродзержинска был поставлен памятник — на высокую колонну вознесена фигура Прометея, разорвавшего цепи. Прометей, разрывающий цепи, олицетворял пролетариат, сбросивший оковы капитализма и царизма. Не знаю, кто был инициатором, но отформовали, отлили и поставили памятник сами днепродзержинские рабочие. В начале пятидесятых годов днепродзержинцы с гордостью рассказывали мне, как во время фашистской оккупации гитлеровцы пытались разрушить, снести «их Прометея», даже танком пробовали своротить колонну-постамент, но Прометей устоял и стал как бы новым символом — непобедимости советского народа…
Присмотритесь, прислушайтесь внимательно! Герои и боги Древней Эллады обращаются к вам со страниц творений великих писателей, с полотен художников в картинных галереях, мраморные, бронзовые, они обступают вас в музеях; атланты стоят у входа в Эрмитаж, бронзовый Марс стал памятником Суворову на Марсовом поле в Ленинграде, над входом в Большой театр распростерлась в полете квадрига бога искусств Аполлона… Да разве только в Москве, Ленинграде! Если вы окажетесь на берегах Черного моря (Понта Эвксинского), от устья Дуная (Истра) до грозных скал Кавказа, где был прикован Прометей, и Колхиды, где аргонавты добыли золотое руно, — повсюду остались следы, памятники греческих поселений, колоний, в которые они привозили огонь родных очагов, статуи своих богов, свои верования и своё искусство. Сумароков, путешествуя по Крыму, ещё застал развалины храма Артемиды, в котором жрицей была Ифигения. В Керчи сохранился один из немногих в нашей стране образчик древнегреческой живописи — в так называемом «склепе Деметры» изображены скорбящая Деметра и сцена похищения Персефоны Аидом. В Одессе, Ольвии, Херсонесе Таврическом, Керчи и множестве иных мест вас окружают памятники Древней Эллады и из глубины веков обращаются к вам её герои. Если вы не понимаете, не слышите их, то не потому, что они стали безгласны или «вообще устарели». Это лишь означает, что вы не умеете их слушать и не слышите, так как попросту ничего о них не знаете. Такое незнание делает вас духовно беднее, чем вы могли бы быть.
Отбросьте же духовную лень и попытайтесь открыть для себя будоражащий ум, обогащающий чувства мир античных мифов. Вас поведет по нему глубокий знаток этого мира, вдумчивый, тонкий наблюдатель и превосходный рассказчик — польский писатель Ян Парандовский. Об античной мифологии написаны сотни, если не тысячи, исследований, пересказов и популярных книг. С уверенностью можно сказать, что книга Я. Парандовского принадлежит к лучшим из них. Ян Парандовский не ставил своей задачей исчерпать тему, он не пересказывает всех мифов и не обременяет свой рассказ излишними подробностями. Зато он делает нечто неизмеримо более полезное и важное. Насколько это возможно для человека XX века, он воссоздает духовный мир народа, творящего мифологию, прослеживает развитие его религиозных верований, отмирание одних и появление новых, беглыми, но точными штрихами набрасывает общую картину жизни, быта древних греков и римлян, как бы переносит читателя в атмосферу того времени, в круг его интересов, конфликтов и тем самым помогает понять зарождение и развитие такого изменчивого и столь неизменно прекрасного мира античных мифов. Рассказывает Ян Парандовский с той изящной ясностью и простотой, которые делают его книгу доступной не только каждому взрослому, но и каждому подростку, которому она в первую очередь и адресована.
Итак, в путь, дорогой читатель! Дорога с умным проводником, знающим цену шутке, будет не трудна и не скучна. Вступив на неё однажды, вы будете возвращаться к ней вновь, и настанет время, когда для вас оживут неподвижные статуи, заговорят немые до тех пор картины, «бессмертные творения величавой древности» потрясут и покорят вас.[13]
1969 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
«МАЛЬЧИК У МОРЯ». Повесть.
Впервые опубликована в журнале «Новый мир» № 6 за 1963 год. Первое издание отдельной книгой вышло в издательстве «Детская литература» в 1964 году. После этого много раз издавалась как отдельной книгой, так и вместе с другими произведениями Н. Дубова. Вошла в третий том Собрания сочинений Н. Дубова, выпущенного издательством «Детская литература» в 1970–1971 годах. Неоднократно переводилась на многие языки братских литератур и за рубежом. По повести был по сценарию Н. Дубова сделан фильм «Какое оно, море?», режиссер Э. Бочаров, в главной роли В. Шукшин.
«БЕГЛЕЦ». Повесть.
Опубликована в журнале «Новый мир» № 4 за 1966 год. Впервые издана издательством «Детская литература» в 1966 году. Неоднократно переиздавалась в разных издательствах, переведена на многие языки в братских республиках и за рубежом. Вошла в третий том Собрания сочинений Н. Дубова, вышедшего в издательстве «Детская литература» в 1970–1971 годах.
13
Античной историей Н. Дубов интересовался почти всю жизнь и участвовал в некоторых научных полемиках. В частности, в журнале «Вопросы литературы» в (№ 4 за 1970 год) была опубликована статья Н. Дубова «Огурци» по-древнегречески». (Об унификации написания и произношения античных имен и географических названий). Эссе «Почему нужно знать античную мифологию» опубликовано в журнале «Юность» № 7 в 1970 году. В переводе Н. Дубова в издательстве «Детская литература» в 1971 году вышла книга польского писателя Я. Парандовского «Мифология», в которой — как вступительная статья — была помещена «Почему нужно знать античную мифологию». Вошла в третий том Собрания сочинений Н. Дубова — 1970–1971 годы.