Кэти полюбила Билла как потерянного брата, хоть она и не прекращала его поиски. Её «слабостью», по мнению отца, была обувь и обувные мастерские Лондона, в её списке излюбленных мест стал и книжный магазин Боссонов, где она появлялась каждую неделю, чтобы приобрести новую книгу, обсудить прочитанную с Биллом.
Джон
Джон сгорал от нетерпения встретиться с Кэти. Он понимал, что влюблен, и надеялся, что это взаимно. Никогда еще не казалось ему, что время с обеда до ужина шло так медленно. Он очень переживал, понравится ли Кэти его дом, суетился около прислуги, раздавал приказы горничным.
– Что сегодня такое с тобой, сынок? – спросила его матушка.
Джону стало не по себе, с чего это вдруг мать стала беспокоиться за него. Его «холодная» мать, и интересуется, почему он так беспокоится из-за своего дня рождения?
– Ничего особенного, маман, просто хочу, чтобы моё двадцатипятилетие прошло по высшему разряду, – ответил он ей.
– Джон, ты же Вильямс, а у Вильямсов всё по высшему разряду, не переживай, – ответила мать.
«Даже странно, что это она такая сегодня любезная с ним и добрая», – подумал Джон и побежал к любимой няне. Уж она всегда его поймет и поддержит, его любимая Джоули, няня-кормилица. Она всегда его чувствовала, понимала, и, хоть не могла говорить, казалось, что он и так без слов её понимает.
– Джоули, я влюбился! – с ходу заявил Джон молчаливой няне, сидевшей у камина.
– М-м-м, – промычала она в ответ, что означало для него, что она удивлена и хочет знать подробности.
– Представляешь, я сегодня с утра решил прокатиться на Белом, как обычно, и заметил у Онеллов карету с юной леди. Это дочь мистера Онелла, помнишь, он о ней рассказывал нам на приемах, юная Кэти, красавица Кэтрин. Ты просто не представляешь, какая она. Кожа белая как снег, глаза карие как звезды, волосы шоколадные как шёлк, она такая изящная, хрупкая. Такая красивая, не передать словами. В общем, дорогая моя Джоули, я влюблен и буду надеяться, что взаимно, ведь это был лучший подарок для меня сегодня. А сейчас мне пора бежать, ведь скоро прием в честь моего дня рождения, а она и мистер Онелл придут на него, – Билл выбежал из комнаты, и Джоули лишь вздохнула. Её мальчик вырос, он влюбился. Вот что значил её вздох.
Кэтрин
Кэтрин была в растерянности. Юный Вильямс, сын соседей, был таким настойчивым, он не скрывал, что она ему понравилась, и, казалось, ей самой это нравилось. Чувство, что пришло сегодня утром к ней, не покидало её. Неужели это она? Неужели это любовь, о которой она читала в своих любимых романах? Она, Кэти, сейчас испытывает эти чувства к юному джентльмену, которого встретила сегодня утром. Кэти собиралась на день рождения Джона как на балл, перемерила, кажется, весь свой гардероб, и все казалось ей не то. Отец уже нервничал внизу, а Кэти все никак не могла определиться с нарядом.
– Кэти, солнышко, ты скоро? Невежливо заставлять ждать Вильямсов так долго! – крикнул отец ей.
– Почти готова, папа, уже спускаюсь, – крикнула раскрасневшаяся от волнения девушка.
Никогда она еще так не волновалась перед приемом. Вдруг ей всё это показалось? Что Джон ею увлечен и что он ждёт её на своем дне рождения? Вдруг она всё выдумала себе? Он мог позвать её лишь из вежливости, по-соседски. Она гнала прочь из головы эти мысли. Выбор её пал на персиковое атласное платье с глубоким декольте, что очень подчеркивало её привлекательность. Когда она спустилась, отец ахнул:
– Ах, какая же ты у меня красавица, Кэтрин, повезет же кому-то, – сказал отец, утирая слезу.
Онеллы прибыли на прием Вильямсов, чуть опоздав. Но Джон ждал, он считал минуты, секунды до того, как нога Кэти ступит в его дом. Он даже не ожидал того, что произошло дальше.
Как только Кэтрин зашла в дом и поздоровалась с хозяевами, миссис Вильямс стало плохо. Она попросила прощения и, еле ступая, поднялась наверх прилечь. Отец Джона при виде Кэти побледнел и поинтересовался у мистера Онелла, не состоит ли он в родстве с какой-то мисс Элизабет Ляруж. На что отец Кэти ответил отказом. Он знать не знал никаких мисс Элизабет Ляруж. И вообще не имел родственников во Франции. Потом служанка Вильямсов Джоули при виде Кэти уронила поднос с чаем. Всё казалось каким-то нелепым и странным, лишь глаза Джона говорили сами за себя. И хоть в доме Вильямсов было полно народу, парочке удалось уединиться.