— Отпустили котёнок, — он зарылся лицом в мои волосы, лихорадочно начал гладить меня дрожащими ладонями по спине и только сейчас я поняла, как сильно он взволнован, какой ураган чувств его разъедает. Он борется. Он борется с самим собой. Не показывает мне и грамма того, что сейчас творится у него внутри. — Два года условно, в моём случае, это самый лучший исход, который только мог быть. Но ничего ещё не законченно. Насколько мне известно, совсем скоро будет возбужденно новое уголовное дело, только на этот раз за решёткой окажется совсем другой человек.
Артур не стал говорить кто именно, да это итак было понятно. Но сейчас мне было плевать, посадят Шахновского или нет. Артур со мной. Я могу прижаться к нему, провести ладонью по его груди, накрыть губами его губы, что к чёрту, ещё надо? Ничего. Сейчас я бы многое отдала, чтобы продлить этот момент. Растянуть его как можно дольше.
— Пойдём, малышка. Нам надо поспешить, пока журналисты не очухались.
Мы лежали на кровати. Артур пристроил свою голову на моём животе, обхватив его ладонями, с жадностью вслушиваясь в ритмичные шевеления нашего крохи. Всё-таки мы изрядно потревожили ребёнка всеми этими вспышками чувств. Зато теперь настал долгожданный покой. Я зарылась в волосы любимого, перебирая меж пальцами тёмные пряди и просто смотрела в потолок. Мы одни. Совершенно одни. В этой квартире, в этом доме, в этом городе, в этом чёртовом мире. Только он и я. Больше никого. Не знаю, может это и есть то самое счастье, но даже если и нет, мне всё равно больше ничего не надо. Совершенно ничего.
— Артур, а чья эта квартира?
— Моего друга. Ко мне домой нельзя было, представляю, какая там сейчас свора журналюг собралась.
Артур поцеловал меня в живот, крепко обхватив его ладонями и поудобней устроившись на кровати.
— Артур, я тебя люблю.
Это был не спонтанный порыв. Истерика закончилась и теперь я говорила совершенно осознанно. Что называется от чистого сердца.
— Мало, — хмыкнул Артур, а я удивлённо подняла на него глаза.
— Что мало?
— Любить мало. Я вот по тебе с ума схожу, одержим каждым мгновением, что мы проводим вместе, дико ревную тебя ни то, что к столбу, а к каждой неровно лежащей вещи. А ты всего лишь любишь. Этого недостаточно.
Я приподнялась на кровати, попыталась скрыть выползшую на моём лице улыбку, но думаю, Артур всё равно всё понял по моему взгляду.
— И как же мне искупить такую огромную вину?
— Нууу, ты, пожалуй, должна сделать что-то такое…даже не знаю. Ты должна доказать мне, что сходишь по мне с ума почти также сильно как и я по тебе.
— А почему «почти»?
— Потому что также сильно или уж тем более сильнее, чем я просто невозможно.
Он нахально усмехнулся, а я подумала, что сейчас, пожалуй, самое время сообщить ему грандиозную новость.
— Ну, а рождение дочки хорошее доказательство? — я даже не поняла, как Артур умудрился меньше чем за долю секунды поставить руки по обе стороны от моей головы, тем самым нависнув надо мной. — Ну чего ты так смотришь? Я только вчера была у врача. У нас будет девочка.
— Как девочка? — совершенно неожиданно его голос сорвался на такой писк, что я прыснула со смеху. — Погоди, так ведь….а мальчик?
— А мальчик в следующий раз. Или ты чем-то недоволен?
Несколько минут он молчал, вглядываясь в моё лицо, а потом набросился на меня с поцелуями. Я не выдержала. Расхохоталась ещё больше, стараясь отпихнуть от себя слетевшего с катушек парня, хотя сама хотела, чтобы он обнимал меня ещё крепче, целовал ещё сильнее. Так легко и хорошо мне не было с того самого дня, как я узнала, что не стало мамы. Наверное, только сейчас, я смогла хоть немного отпустить эту потерю. И только сейчас, именно в этот момент я поняла, что началась новая жизнь. Совершенно с чистого листа.
— Я люблю тебя. Я безумно тебя люблю!
— Любить мало, — с трудом, но мне всё-таки удалось отстранить от себя Артура. Упершись ладошками ему в грудь, я бросила на него хитрый взгляд. — Как ты там говорил? Одержимость каждым моментом, проведённым вместе, безумие, сумасшествие…Я тебе дочку рожу в доказательства, а ты пока только на словах.
— Любое желание, любой каприз!
Артур вновь попытался меня поцеловать, но я увильнула.
— Любой каприз, говоришь? Ну, смотри, сам напросился. Я хочу, хочу, хочууу…Стриптиз.
— Чего?
Его глаза округлились как пятирублёвые монеты. Мне даже с трудом удалось сдержать новый приступ смеха.
— Ну, ты ведь сам сказал любой каприз. И кстати, приблизительно, роды в среднем длятся часов семь. Хотя у каждой женщины по-разному, бывает и намного дольше. Я это к чему: ты будешь должен мне столько часов стриптиза, сколько я буду рожать.