Сбросив вызов, Артур убрал мобильный обратно в карман куртки. Глянул на свой мотоцикл, и вспомнил, как ещё полчаса назад чуть не врезался в какую-ту девятку, вставшую посередине дороги без предупреждающего знака. Сбавил скорость, хотел на водителе «тазике» накопившуюся злость отбить, а взгляд сам собой упал влево, на обочину дороги. Только вместо осыпавшихся кустов Артур увидел стройные девичьи ноги, затянутые в тонкий капрон чулка. Увидел, и почувствовал, как в горле всё к чертям пересохло. А дальше взгляд сам собой вверх пополз. И откуда, только такие красотки на их дорогах взялись? Бежевый, явно эксклюзивный плащ, доходил куколке до середины колен, открывая соблазнительный вид на ноги. Красивые ноги, сильные стройные. Артур как их увидел, сразу почувствовал, как требовательно заныло в паху от дикого, первобытного желания. Словно он лет пять не трахался вовсе. В горле дико драть начало, когда девчонка подрагивающими пальцами перекинула свои длиннющие светло-русые волосы на бок, открыв вид на тонкую, соблазнительную шейку, украшенную золотой подвеской. Артур ещё не видел её лица, а уже представлял, как сегодня ночью будет драть её как самую последнюю сучку. Да она, небось, и есть сучка. Вон одежда вся из бутиков, а сама сидит на обочине дороги и машины ловит, удивительно, что до него, ещё никто не остановился. Может цену больно большую заламывает? Так он за такую хоть весь кошелёк свой вышибет. Давно позабыв о водителе «девятки», Артур сбавил скорость, свернув к обочине, и тут же резко затормозил, обрызгав девушку грязью из лужи. Хотя его мало тогда волновало, что он испортил девчонке одежду. Парень титаническим трудом сдерживал так и рвущийся из него мат. Когда он только собирался остановиться возле девчонки и спросить, сколько та берёт за ночь, белокурая красавица, словно почувствовав на себя его взгляд, резко обернулась, и Артур чуть не врезался в дерево на своём же мотоцикле. Мать его… Обнимая себя за хрупкие плечи, девчонка раскачивалась на каком-то чемодане пытаясь согреться, а он не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Неужели совсем уже шибанулся? Последние моральные устои потерял? Это ж Юлька, сеструха его, на этой самой обочине сидела и тачки ловила, и уж наверняка совсем не для того, о чём Артур подумал. Но какого лешего она здесь забыла? Два года ведь как в Норвегию укатила. Артура только тогда шибануло, что мама, говорила ему о приезде Юльки. Она же вроде на день рождения своей матери прилетела, и потом сразу должна в Москву укатить. Но чёрт подери, как она изменилась! Раньше была такой хрупкой, маленькой и нежной, Артур вообще старался с ней лишний раз не сталкиваться, боялся, заденет её случайно, так та и рассыплется, а сейчас, фору всем Московским девкам даст. Оделась так, будто не на день рождения матери прилетела, а на красную дорожку намылилась. А уж как накрасилась…неудивительно, что у Артура сразу всё тело заныло, как только её увидел. А как только голос услышал, так все мозги сразу вышибло, искры из глаз посыпались, и в паху заныло так, словно баб вообще никогда не видел. Слушал, как она говорит ему что-то, огрызается, а сам мысленно извращенцем себя называл и гнал, куда подальше чёртовы запретные желания по отношению к ней. Совсем, наверное, с этой суматохой свихнулся. Вот разберётся с Шаповалом и к Ольке поедет. С ней часок проведёшь, так потом всё тело болит. Атас девка. В постели огонь. Только стоило Артуру случайно бросить взгляд на пухлые сочные губы, по которым стекали капельки дождя, как мысли опять вскачь понеслись. С силой сцепив пальцы на руле, он выматерил себя самыми последними словами. Не хватало ещё, чтобы сестра ему в эротических снах снилась. Глубоко задышал, мысленно заставив себя успокоиться и не глядя на Юлю, предложил подвезти её до дома. Честно говоря, предложение было чисто для галочки, не думал Артур, что Юлька отнекиваться начнёт, да ещё и таким тоном, словно он нищий побирашка, который просит у неё милостыню. От кого от кого он мог этого ожидать, но уж точно не от неё. Хотя чем она собственно отличается от своей семейки? Такая же правильная умница, первая во всех своих начинаниях и извечная гордость родителей, которая смотрит на него свысока. Будто он муха ничтожная. Урожай второсортный. Артуру это так в кровь въелось, что он с силой стиснул челюсти и рванул на мотоцикле по размытой дороге. Она что думала, он её уговаривать будет? Хрен там. Он в институтах элитных, конечно не учился и на корпоративах своего отца не светится, только никому не позволит обращаться с собой как с ничтожеством. Он тоже первый в своём деле. Деле, в котором ему нравится, в котором ему интересно. А если это не устраивает других, так ему насрать. Он ни под кого перестраиваться не будет. Только вот Артур всё равно почему-то вернулся назад за этой прижавшей ручки к груди девчонке. На бешеной скорости развернул мотоцикл и затормозил его в несколько сантиметрах от резко свернувшего джипа. Артур не помнил точно, какие чувства им двигали, когда он начал угрожать водителю машины. Именно угрожать. Не вежливо просить подвести девушку и предлагать за это деньги, а на страх давить, угрозами идти. Артур привык так дела решать. Не любил он кого-то уговаривать. Ему бы кулаки в ход пустить. Не раз за это от Шаповала получал, а перестроиться не мог. Водитель джипа оказался мужик лет сорока, превосходящий Артура по физической подготовке. Странно, что не послал его куда подальше или сам морду за хамство не начистил. Мужик только посмотрел в сторону Юльки и молча, кивнул. Даже слово против не сказал. Сейчас Артура это насторожило, а тогда у него внутри всё кипело. Предупредил, что если хоть пальцем тронет, он ему эти пальцы переломает, и компот из них сварит. Стараясь не смотреть на сестру, сказал, чтоб в машину залезала, а сам на бешеной скорости помчался к дому.
Загнав мотоцикл в гараж, Артур переместился в свой новенький внедорожник, и, постаравшись отогнать от себя мысли о сестре рванул к Рустэму. Первым делом нужно партию вернуть. Не то Шаповалов из него сам пирог испечёт. Ну а девушки, а девушки потом, и уж точно не Юлька.
Стоя на обочине размытой ливнем дороге, я ещё несколько минут смотрела вслед умчавшегося мотоцикла. Всё-таки Артур слетел с последних катушек. Он всегда был безбашенным. В школе от него все учителя стонали. Он не дружил ни с одним из нормальных ребят, наверное, потому что те просто его боялись. Он ведь чуть что, сразу кулаки в ход пускал. Нормальная речь — для него вообще неизвестное понятие. Но сегодня он превзошёл сам себя. А если бы водитель джипа не успел свернуть? Если бы случилась авария? Кто-нибудь пострадал? Ему что и без того проблем мало? Нет, ну точно ненормальный.
Вздрогнув от холода, я обхватила себя руками, обернувшись к стоящему позади меня джипу. Удивительно, что человек, который в нём сидел всё ещё ждал меня. Интересно, Артур его чем-нибудь запугал? Ответ напрашивался сам собой. Конечно, запугал. Мой братец не умеет обращаться с людьми по-другому. Угрозы, кулаки, драки — его вечный удел. Придётся мне снова окунуться в глубокое детство. Артурчик накосячил, Юляша убирает за ним следы. Правда, лет десять назад, он давал мне за это шоколадки или добывал игрушки, которые родители отказывались мне покупать за ту или иную шалость. Просто так помогать в чём-то братцу мне не особо хотелось. Да и сейчас, если бы я не продрогла до нитки, и поблизости бы нашлось место, откуда я бы смогла позвонить, дожидающийся меня под дождём чёрный джип можно было бы отпустить с чистой совестью, предварительно извинивший перед его владельцем. Но сейчас у меня не было возможности позволить себе такую «роскошь». Если ещё минут пять постою под таким ледяным ветром, то ближайшие несколько дней придётся глотать лекарства в повышенных дозах. Поэтому постучавшись в окошко дверце, напротив водительского места, я, с риском для себя залезла в машину к незнакомому человеку. Стёкла джипа были тонированы, и рассмотреть того, кто сидит за рулём этой «громилы» я, к сожалению, не смогла.
— Привет, стрекоза.
Я вздрогнула. Замерла. На несколько долей секунд забыла, как надо дышать. Сердце, только-только восстановившее обычный ритм забилось с такой силой, словно я на не сгибающихся ногах убегала от жестокого убийцы. Хотя сейчас я действительно чем-то смахивала на загнанную в угол жертву. Этот голос, этот дьявольский голос я не спутаю ни с чьим другим. Два года я выдирала его из своего сердца, пачкая душу кровавыми слезами, и в полном одиночестве задыхалась длинными ночами от жалостных всхлипов. И сейчас этот самый голос въелся мне под кожу, вывернув наружу все чувства и воспоминания, которые я столько времени пыталась выжечь из себя.