— Ты тоже, — нахмурившись, папа выпустил меня из объятий. — Скажи-ка мне дочка, что происходит в последнее время между вами с Артуром? Я, что-то раньше не замечал, чтобы ты так волновалась из-за его заскоков?
Я покраснела. Кровь мигом прилила к щекам. Чёрт, не хватало ещё, чтобы папа сейчас, что-то заподозрил…
— Ну, раньше у него никогда не было таких крупных заскоков. А сейчас…как он оказался в СИЗО?
Взгляд папы помрачнел, его лицо нахмурилось ещё больше.
— Пойдём на кухню. Это не пятиминутный разговор.
Я вбежала вслед за отцом на кухню, села за стол, мысленно приказав себе успокоиться. Чем больше я волнуюсь, тем больше даю папе поводов для посторонних мыслей. Хотя сейчас он вряд ли о чём-то таком думал. У меня сложилось впечатление, что он не знает, как помягче мне обо всём рассказать. И это привело к тому, что мне едва удавалось сдерживать дрожь во всём теле.
— Юляш, с Артуром произошла очень неприятная и какая-то мутная история. Мы наняли самых лучших адвокатов, чтобы они во всём разобрались, но дело значительно ухудшает то, что он полностью признаёт свою вину и даже не хочет разговаривать с адвокатами, которых мы наняли.
— Какую вину он признаёт? Пап, что случилось?
— Артура обвиняют в мошенничестве. Но я больше, чем уверен, что его подставили. Я всё-таки не один год в бизнесе и прекрасно понимаю, что Артур просто не мог провернуть все те махинации, которые на него свесили. Не знаю, зачем он сам тянет себя в болото, но я обещаю, что докопаюсь до истины и не дам свесить на моего племянника всех собак. Но есть ещё одна деталь. Артура обвиняют в ещё одном преступлении, в котором он также сознался. И на этот раз дело намного серьёзней. Если удастся доказать его вину — никакие адвокаты не помогут.
— В чём ещё его обвиняют? Пап не молчи!
— В убийстве. Его обвиняют в убийстве, Юля.
Мне стало нехорошо. На несколько секунд мне кажется, я даже отключилась от реальности. Какое к чёрту убийство? Артур? Нет, он не мог! Его подставили!
— В каком убийстве его обвиняют?
— Какая разница? Тебе ни к чему это знать. Юля, не лезь в это дело. Я сам постараюсь всё уладить.
— Папа, пожалуйста, мне нужно знать!
Несколько минут отец молчал, но видимо заметив поселившееся в моём взгляде отчаяние, решил всё-таки сжалиться. Хотя уже через несколько секунд я поняла, что было бы лучше, если бы он молчал. Его слова пришлись как удар в солнечное сплетение.
— Его обвиняют в убийстве Бориса Волконского.
Нервно теребя в руках сумочку, я то и дело поглядывала на дверь. Чёрт, ну почему так долго? А вдруг мне всё-таки откажут? Да нет, сказали же, что полчаса у меня есть. Слава Богу, что у папы есть знакомые в полиции, иначе бы я не смогла встретиться с Артуром до конца следующей недели. Хотя уговорить отца организовать мне встречу именно сегодня — в первый день по приезду домой — мне было ужасно нелегко. Папа настаивал на том, чтобы я не лезла в это дело. Говорил, что он сам со всем разберётся, что он уже нанял лучших в городе адвокатов, вместе с которыми они сделают всё, чтобы докопаться до истины. Папа так же утверждал, что я ничем не смогу сейчас помочь. Нет, я и сама это понимала. У меня ведь нет юридического образования. Но только я всё равно не смогла бы сидеть на месте и ничего не делать. Конечно, я понимала, что такое моё поведение, наверное, насторожило отца, мы ведь с Артуром действительно практически не общались на протяжении долгого времени, а тут….Ну и пусть все думают, что хотят. Мне без разницы. Я просто хочу увидеть его. Понять, что случилось. Я чёрт подери, хочу, чтобы Артур знал, что даже если окажется, что он виновен во всем, в чём его обвиняют, я всё равно не отвернусь. Я не оставлю его. Просто не смогу. Мне пришлось с кровью выдирать его из своего сердца, когда я уезжала из России. Я думала, что так будет лучше. Что постепенно всё окажется на своих местах. Но я как обычно ошибалась. Всё стало намного хуже. Артур в СИЗО. И я даже не могу понять по какой причине, как это произошло? Мошенничество? Бред. Я не верю. В моей голове ещё бы как-то могло уложиться, если бы его обвинили в грабеже, в воровстве, но никак не в мошенничестве. Хотя бог с ними с этими деньгами. Папа сказал, что ему удастся доказать непричастность Артура во всех этих махинациях. Я уверенна, что здесь его оклеветали. Но убийство…я не могу даже предположить, что Артур способен на убийство. У меня в голове такое не укладывается. Кроме того не просто на убийство, а на убийство Бориса. Ведь они с Артуром были знакомы. Хотя особой симпатии мой…братец к нему не питал. Они даже сцепились один раз….а может быть и не один. Но в любом случаи разве банальная ревность (а других причин для неприязни у них просто не было) могла закончиться убийством? Могла. Ещё как могла. Ревность страшное чувство, особенно если она поселилась внутри Артура.
Может быть, это жестоко и эгоистично, но сейчас я даже не думала о смерти Бориса. Возможно где-то глубоко внутри меня поселилась жалость, но она была слишком ничтожна, по сравнению с теми чувствами, которые завладели мной с того самого момента, как я узнала, что Артур в СИЗО. Когда металлическая дверь со скрипом начала открываться, я тут же пригвоздила к ней свой взгляд, отбросив все мысли в сторону. Через пару секунд на пороге комнаты появился конвоир, хотя я не знаю, как называются эти служащие. По крайней мере, я точно знала, что передо мной стоит мужчина, который должен был организовать мне встречу с Артуром. Только стоит он один.
— Ваш брат отказался встречаться с вами.
Я резко подскочила со стула, и тот чуть было не упал на пол. Перед глазами всё тут же помутилось. Пришлось даже ухватиться за стол, чтобы не потерять равновесие.
— Что значит отказался? А вы сказали ему кто пришёл?
— Да я передал всё, как вы просили. Он сказал, что не хочет с вами встречаться.
Мне стало нехорошо. К горлу подкатила тошнота. Я снова почувствовала сильное головокружение. Дьявол, нервы совсем ни к чёрту стали. Но, что теперь делать? Он отказался от встречи со мной. Не захотел меня увидеть. Почему? Да потому! Потому что я уехала, даже не попрощавшись с ним, сбежала как последняя крыса, всё время сторонилась его как прокажённого, а теперь удивляюсь, почему же он не бежит ко мне с высунутым язычком. Дура! Сама во всём виновата! Только, что теперь делать?
— Вы можете провести меня в камеру?
Мужчина усмехнулся, посмотрев на меня как на сумасшедшую.
— Ага, конечно. У нас ведь сегодня день открытых дверей. Девушка, вы не забыли, где находитесь?
— Мне очень срочно нужно увидеть своего брата, пожалуйста!
— Ничем не могу помочь. Приходите к концу следующей недели, в назначенные часы. Правда я думаю, вам это мало чем поможет. Ваш брат отказывается встречаться с кем-либо, помимо матери. Он даже адвокатов отвергает. Хотя может он и отойдёт. В любом случаи, вам уже пора. Вам итак сделали исключение.
— Можно мне написать записку? Вы передадите?
— Тоже мне нашли курьера. Ладно, уж, пишете. Только побыстрее.
Я достала из сумочки ручку и блокнот, выдрав один листок. «Артур, я понимаю твоё нежелание встречаться со мной. Я только хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду с тобой. Я не верю в то, что ты причастен к тому, в чём тебя обвиняют. А даже если и причастен, то мне без разницы. Я всё равно сделаю, всё, что в моих силах, чтобы вытащить тебя отсюда. Клянусь, я придумаю, как это сделать….И я хочу, чтобы ты знал: я сожалею, что уехала и больше никогда не совершу такой ошибки. Я с тобой. Я рядом. И я ужасно тебя люблю…ни как брата. Твоя Юлька».
Свернув лист бумаги напополам, я передала его мужчине и на негнущихся ногах вышла из камеры. Только покинув тесную мрачную комнату, мне не стало лучше. Наоборот. Я из последних сил боролась, чтобы удержаться на ногах. Но, когда к горлу с новой силой подкатила тошнота, меня едва ли не вывернуло на конвоира.
— Где здесь туалет?
Наверное, я ужасно выглядела, потому, как мужчина даже подхватил меня за локоть.
— Прямо по коридору и направо, первая дверь. Вам плохо? Вас проводить? Отрицательно помотав головой, я, чувствуя дикую слабость во всём теле, поплелась в указанном мне направлении. Чёрт, что со мной происходит?