Но, к удивлению мужчины, никакой реакции он не заметил. Возможно, её скрадывали сумерки, которые царили на чердаке, а возможно, девушка прекрасно держала себя в руках.
- Не понимаю Вас, - тихо ответила она.
Чтобы больше не возникало сомнений, и девушка не могла уйти от ответа, Роланд прошёл к картине и развернул её к Саллии. Даже несмотря на темноту, царящую на чердаке, Саллия сразу поняла, чей портрет изображён на картине. С полотна на девушку смотрели родные глаза. Саллия практически забыла, как выглядела её настоящая мать, и удивилась, насколько большое было между ними сходство. Но удивление мгновенно сменилось страхом. Девушка съежилась и затравлено взглянула на Роланда. Сомнений не оставалось, он понял, кто перед ним, а, значит, их разговор с Завией больше не имел никакого значения. Завия была права – было глупо соваться в дом, где её так просто могли вычислить. И вычислили.
- Признаться, я поражён, - он медленно подходил к девушке, она пятилась, пытаясь найти выход из ситуации. Взглянула в безмолвной мольбе на Лойса, но он был занят своей парой. А Роланд всё наступал, и когда она упёрлась спиной в стену, навис над ней и прошипел в лицо, - поражён Вашей глупостью, юная леди! Зачем ты здесь появилась? - Саллия опустила голову и не знала, что ответить. Казалось, что если бы Роланд не боялся, что их услышат, он бы кричал на девушку во всю мощь собственного голоса. - Ты что, не понимаешь, какой опасности себя подвергаешь? Чтобы завтра же тебя не было в этом доме! Ясно?
- Я не понимаю, - ей потребовалось много сил, чтобы выдавить из себя эти два слова. У неё голова шла кругом, а животный страх, от ощущения, что она сама загнала себя в клетку, сменялся растерянностью от поведения Роланда.
- Я тоже не понимаю, насколько нужно быть глупой, чтобы заявиться в дом Донтара под видом служанки, ещё и претендовать на роль любовницы! Мерзость какая. В своём уме?
Девушка залилась пунцовым румянцем стыда и вскинула голову, гневно глядя на мужчину.
- Как Вы смеете разговаривать со мной в таком тоне? - не хуже него прошипела она. - Я никуда не уйду, пока сама этого не захочу. И это не Ваше дело, почему и для чего я здесь. Хотя я удивлена, почему вы до сих пор не уволокли меня к своему другу. Или он где-то рядом? Слушает и наблюдает? А Вы устроили спектакль, чтобы моё разоблачение выглядело эффектнее?
- Я не дружу с Донтаром! Ты права, если бы между нами было хотя бы подобие дружбы, то ты бы уже стояла в его кабинете. Или была мертва. Зачем ты здесь? Как выжила? Что вообще происходит?
- Простите, но это не Ваше дело, - попыталась отойти в сторону, но Роланд преградил путь руками.
- Ты сейчас же идёшь в свою комнату и собираешь вещи. Делай, что хочешь, но ты должна покинуть этот дом так, чтобы никто тебя не увидел. Иди на задний двор моего дома. Я буду ждать тебя там. А потом мы поговорим. Иначе я сам тебя убью за непроходимую глупость!
***
- Почему Вы решили, что можете командовать мной? Я едва Вас знаю, и не собираюсь слушаться и потакать Вашим капризам. Могу сказать лишь то, что буду благодарна, если Вы не раструбите по всей округе о том, кто я на самом деле!
Девушка пыталась скрыть страх за напускным безразличием и притворной злостью. Но её глаза были наполнены ужасом, и даже темнота не могла скрыть этого. Роланд понимал причины дерзкого поведения девушки, но был бесконечно зол на неё. Именно воспоминания о Софии, темноволосой соседской девчонке, с которой маленький Роланд проводил много времени, не давали ему покоя. Он прекрасно помнил, как долго и мучительно переживал весть о смерти семьи Авенсиса Лавилияс. Как горевал о девочке, которую любил самой искренней, непосредственной любовью. Детской любовью. И сейчас, когда эта девчушка восстала из мёртвых, оказалась живой, здоровой и повзрослевшей, он даже в мыслях не мог допустить, что с ней может что-то случиться. Роланд понимал, что София права, сейчас они были друг другу чужими, незнакомыми людьми, но он вдруг почувствовал жгучую необходимость защитить девушку от Донтара. Уберечь её от этого человека. Тем более, с её появлением цель Роланда в отношении Донтара стала гораздо ближе. София была истинной наследницей всего того, что сейчас ошибочно принадлежало Лавилиясу.