- Софи, с тобой все в порядке? - ворвался в ворох мыслей девушки голос Роланда.
- Да, прости, немного устала, - потупилась, пытаясь скрыть своё смущение за бокалом вина, - день выдался суматошный.
- Понимаю, - мягко улыбнулся и подхватил её ладонь, легонька сжав пальцы, - но ведь мы справимся со всем, как бы тяжело не пришлось.
Девушка заворожено кивнула не в силах отвести взгляд от тёмных глаз.
- Я рад, что ты осталась жива, - проникновенно заглядывая в самую душу, продолжал он, - рад, что ты оказалась в семье людей, которые сумели вырастить тебя в тепле и заботе. И рад, что ты оказалась здесь.
- Спасибо, - шёпотом ответила она и опустила глаза, - спасибо, что помогаешь. Я не знаю, как благодарить тебя за всё. За Лию и Лойса, за меня, за Завию, за всё. Спасибо.
- Мне ничего не нужно, - не отпуская руки девушки, отозвался Роланд, - признаться, первые секунды после того, как я узнал, что ты – это ты, я был не в себе. Злился, радовался и не мог до конца поверить. За все годы, которые я вынашивал в себе решение поквитаться, наказать Донтара, я привык считать твою семью частью своей. Вы все стали для меня родными. А тут появилась ты. Я сразу обратил на тебя внимание, как только увидел в коридоре дома Донтара. Милая, хрупкая девушка, - София зарделась и смущённо улыбнулась, - которая не знала, к кому в клетку попала. Я так думал. Знал, что тебя взяли на место любовницы Лавилияса, но не собирался вмешиваться. Лишь несколько раз пытался отговорить Донтара от его планов, не спрашивай, почему, - ответил он на вопросительный взгляд девушки, - сам не знаю. Может быть, ты показалась мне слишком чистой, не испорченной, не подходящей для того, что было тебе уготовано в доме Лавилияса. А потом, когда я понял, кто ты, волна злости накрыла меня с головой. Ты ведь знала, на что и к кому идёшь, и всё-таки совершила этот глупый поступок! Хотелось схватить тебя за грудки, встряхнуть и спросить в своем ли ты уме. Думал, что не смогу себя сдержать и силой утащу тебя из этого дома.
- Ну, сдержал ты себя самую малость. Ругался ты сильно, не церемонясь.
- И не жалею об этом. Скажи, Софи, если бы он попытался затащить тебя в постель, чтобы ты сделала?
- Не знаю, - она брезгливо передёрнула плечами. - И рада, что не пришлось узнавать. Ты меня презираешь за это? - впервые стало невыносимо стыдно за свои поступки, а в голосе прозвучала неприкрытая горечь.
- Нет, - твёрдо ответил Роланд, - я поражён твоей храбростью и удивлён, что ты так легкомысленно отнеслась к этой поездке, но рад, что всё случилось так, как случилось. А ещё поражён тем, что из маленькой неуклюжей, пухлощекой девчушки выросла такая красивая, умелая девушка.
- Я не была неуклюжей и пухлощекой, - вскинулась София.
- Была, - по-ребячески хохотнул Роланд, - твоя мама постоянно ругалась из-за разбитых коленок и порванных платьев. А уж твои щёчки были просто прелестными.
- А у тебя были смешные кудри, которые ты постоянно сам себе обрезал, из-за чего твоя причёска была просто ужасной. А твоя мама грозила отходить тебя розгами, если ты снова утащишь ножницы.
Теперь они смеялись вместе. И, к обоюдному удивлению, поняли, что оба очень хорошо помнят то беззаботное детство, в котором они крепко дружили. Разговор ушёл к воспоминаниям. Сначала они смеялись, но потом на смену радости пришло ужасающее чувство потери. Спустя столько лет она вновь почувствовала ту страшную боль, которую испытала и перетерпела в одиночестве. А сейчас, наверное, подействовало вино, которое оказалось очень коварным и слегка затуманило разум девушки, она начала выплескивать свою боль Роланду. По щекам покатились слёзы, а слова лились рекой, бурным потоком, который невозможно остановить, пока он сам не иссякнет.