Николай, неся тяжелый рюкзак, шагая, вспоминал бурлаков на Волге, волжских грузчиков, которые, разгружая баржи, носили на плечах пятипудовые мешки с мукой.
Солнце припекало. Лямки рюкзаки резали плечи. Соленый пот бисеринками выступал на лбу, скатывался по спине. И какой все-таки отрадой было – увидеть платки лагеря.
Скинуть с плеч рюкзак, занести образцы пород в палатку начальника, а самому, взяв свежую перемену белья и одежды, пойти к говорливому ручью, чтобы постирать все грязное, помыться и переодеться в чистое, ощутив неподдельное блаженство. Много ли человеку нужно для счастья?
Однажды повариха, взяв пустое ведро, собралась пойти за водой. Она спустилась под горочку, остановилась возле ручья. Он протекал в низине. Вымыл для себя глубокое русло и тек, образуя заводи, к реке Коргону. Вода в ручье чистая, словно хрустальная, холодная, вкусная – пьешь, не напьешься.
Женщина поставила ведро на бережку ручья. Сама наклонилась над водой и увидела свое отражение в зеркальной заводи ручья. Посмотрела на себя, поправила волосы, улыбнулась и, присев на корточки, черпая пригоршней, напилась и умылась.
Освеженная питьем и умыванием, она, довольная, потянулась, и, взяв ведро, хотела набрать воды из ручья. Но внезапно, сама, не зная почему, она посмотрела вперед и увидела вдали перед собой медведя.
Она замерла от неожиданности, словно парализованная. Сердце у нее от страха заколотилось часто-часто, готовое выскочить из груди, потому что к ней приближалась смерть.
Медведь – огромный, лобастый, заросший густой шерстью орехового цвета, покрытый горой мускулов, с мощными лапами, усаженными длинными когтями, неторопливо передвигался, нюхал воздух и шумно дышал.
Женщина попятилась назад. Поставила ведро на землю, повернулась и, энергично двигая руками, словно бегунья, взлетела на пригорок и понеслась к лагерю. Она, подвывая от ужаса, бежала и не оглядывалась. Ветер свистел у нее в ушах. Тело покрылось липким потом и ей все чудилось, что медведь-громадина гонится за ней широкими скачками, настигает и когтистой лапой сдирает с ее головы скальп – волосы, которыми она только что любовалась, стоя у ручья.
Увидев лагерь, людей, завизжала страшным голосом:
– О-о-о-ой! Спасите! За мной медведюка гонится!
Кто-то из мужиков побежал к ней навстречу…
Юрий Робертус вынул из сейфа карабин, который ему выдали на случай неординарной ситуации, загнал обойму патронов в магазин, передернул затвор и выскочил из палатки. Повариха, окруженная мужиками, стояла плача и рукой указывала в сторону ручья. Юрий взял карабин на изготовку. Совсем близко, метрах в двухстах от лагеря, показался медведь. Он ощущал себя хозяином на своей территории, двигался неторопливо, поматывая головой, порыкивая. Людей, стоявших кучкой возле палатки, он не испугался. Наоборот, они вызвали в его медвежьей душе дикий гнев. Глазки у него злобно вспыхнули. Он издал мощный рев и, встав на задние лапы, двинулся на людей.
Повариха пискнула от ужаса и спряталась за спину Юрия. Он напряженно следил за передвижение беспощадного зверя, идущего к ним, чтобы убивать. Нет. Не бывать этому!
Он вскинул карабин, прижал приклад к правому плечу, прищурил левый глаз, поймал в прцел зверя и нажал на спусковой крючок.
Бах! – прогремел выстрел. Пуля попала медведю в грудь, но не остановила его. Он лишь взревел и, мотая головой, продолжал идти. Но раздались новые выстрели – бах, бах, бах! Чвак, чвак, чвак! – пули вонзались в медвежью тушу.
Медведь остановился, подался назад и рухнул во весь свой огромный рост на траву. Кровь фонтанчиками била у него из ран, заливала мех, скатывалась на траву. Предсмертная дрожь сотрясала его тело, исторгала у него из глотки вонючее дыхание и угасающий рык. Он затих. Откинутая назад голова. Остекленевшие глаза. Опасность миновала.
– Посмотри, – сказал Юрий поварихе, – от какого «красавца» ты спаслась. Если бы я веровал в существование Бога, то сказал бы, что это тебя Бог спас от смерти. Так вот!
Повариха всхлипнула и, неожиданно для всех, поцеловала Юрия в щеку.
Кто-то предложил снять с медведя шкуру, высушить ее, а потом использовать ее в палатке наподобие половика или ковра. А еще кто-то предложил сварить на ужин свежей медвежатины, а оставшееся мясо засолить в банках.
– Делайте, как знаете, – устало сказал Юрий. – Напряжение схлынуло. Он сразу почувствовал сильную усталость и вошел в палатку.
Остальные принялись за дело. Орудуя топором и ножами, сняли с медведя шкуру и повесили сушить, растянув между соснами.
Нарезали полное ведро парного медвежьего мяса. Кто-то из мужиков сходил к ручью, помыл мясо в проточной воде и вернулся назад. Еще раз сходил к ручью, набрал в ведра воды, принес и поставил возле костра.