Огонь разгорался. Сизый дым уходил в небо. На таганы повесили котел, наложили мяса. Налили воды, накрыли крышкой.
Повариха, пережившая сегодня сильное нервное потрясение, сидела на чурбаке неподалеку от огня и отдавала приказания. Не могла она оставаться в стороне, когда готовилась пища. Профессиональное чувство сказывалось.
Медведь, лишенный шкуры, лежал спиной на траве, запрокинув голову, раскинув лапы, уже никому не страшный, похожий на голого мужика, напарившегося в бане.
В небе над поляной появились коршуны, закружились, делая круг за кругом. Они видели с высоты гору медвежьего мяса, хотели полакомиться. Видели они также и людей и не решались опуститься на поляну и приступить к пиршеству.
Вода в котле закипела, забулькала, поплыл вкусный мясной дух. Кто-то из мужиков, потирая довольно руки, удовлетворенно приговаривал:
– Эх, и наемся я сегодня вволю медвежатинки!
Три часа варилось в котле медвежье мясо, а получилось твердым, словно резиновая подошва. Повариха, отрезав кусочек, жевала, жевала, словно корова жвачку, с трудом проглотила и, покачав головой, сказала:
– Чудеса какие-то! Не пойму – в чем дело?
День уже догорал. Из тайги возвращались на базу поисковики, нагруженные инструментами, образцами пород, не использованной взрывчаткой. Усталые, голодные, они хотели одного – умыться, отдохнуть и сытно поужинать.
Дед Матвей, проводник, хорошо знавший здешние места, охотник, ходивший с мелкокалиберной винтовкой, увидел медвежью тушу, остановился, проговорил:
– Вот это дедушка, хозяин тайги, нас навестил! Кто это медведушку такого уработал?
Ему рассказали историю, приключившуюся днем в лагере. Он слушал, качал головой:
– Да, хорошо, что все так обошлось и наша кормилица жива осталась!
– Дедка Матвей, может ты знаешь, объясни – попросила повариха старого охотника, – мы стали медвежье мясо варить. Варили, варили, три часа варили, а попробовали на вкус – оно твердое, словно резина. Не знаешь – почему?
– Эх, головы садовые! – сказал дед Матвей, – кто же парное мясо в котле варит? Его надобно, перво-наперво, в холодной воде вымочить, дать поостыть, а потом уже и котел класть. Такой ответ на твою загадку. Поняла?
– Поняла, дедушка Матвей, очень даже поняла, – обрадовалась повариха, – будем солить мясо – в ручье медвежатинку искупаем.
– Ну и ладно! – проговорил старый проводник, – хошь, не хошь, а голод не тетка. Хоть и резиновую медвежатину, а поем и супца похлебаю. Так-то, тетеха!
Повариха улыбнулась. Сегодня смерть подходила к ней близко-близко, но не тронула. Она осталась жива. «Может быть и правда, – подумала она, – это Бог сохранил мне жизнь? Э-хе-хе! Кто знает?» она встала и пошла, чтобы кормить таежников, наливать им в чашки горячего супа с кусочками медвежатины. Было, да прошло. А жить надо.
Наступил август. День постепенно убывал. Солнце, окрашивая линию горизонта алым цветом, вставало позже, уходило за перевалы раньше. По ночам становилось холодней. По утрам на траве лежала бисеринками роса, отчего она виделась седой.
Созревали ягоды, шишки. Вылезали из земли грибы. Жизнь кипела вокруг. Звериное царство радовалось тепло, свету, изобилию еды, но и знало, что лютая зима не за горами, и готовило съестные припасы на долгие зимние морозные дни.
Работа геолого-разведывательной партии продолжалась. Все также по утрам поисковики уходили в тайгу. Возвращались, неся образцы горных пород. Но чувствовалось в настроении людей, что сезонная работа приближается к завершению.
В один из дней, когда группы таежников только-только вернулись к месту своей стоянки, на поляну, замедляя шаги, вышел незнакомый человек. Высокого роста, худощавый, с бородкой, в очках. Одетый в брезентовую куртку-ветровку, черные брюки заправлены в резиновые сапоги, на голове – легкая шляпа. За спиной – рюкзак, свернутая палатка, привязан медный котелок. Чем-то незнакомец походил на профессора Полежаева, в исполнении актера Николая Черкасова – из фильма «Депутат Балтики». Его увидели, на него обратили внимание.
Он, не смущаясь любопытных взглядов, видимо привык, снял шляпу, чуть наклонил голову и сказал:
– Добрый вечер! Поклон честной кампании.
Голос у него был мягкий, приятный. В манерах поведения, разговора, чувствовалась культура воспитания.
Начальник партии подошел к нему, пожал руку и спросил:
– Если это не секрет, хотя какие сейчас могут быть секреты, скажите нам – кто вы, откуда?
– Да, батенька, правильно вы сказали: какие могут быть секреты в тайге от своих соотечественников. Я, – он назвал свое имя, отчество, фамилию, – профессор, живу в Ленинграде, городе, который, как вам будет известно, основан в 1703 году на берегах Невы, как новая столица Российской империи, и назван в честь апостола Петра, небесного покровителя царя-преобразователя, Санкт-Петербургом. Когда разразилась Первая мировая война с Германией, Австро-Венгрией и прочими, то Петербург, изменяя его немецкое наименование, назвали Петроградом. А уже после Октябрьской революции, как тогда говорилось, «идя навстречу пожеланиям трудящихся», переименовали в Ленинград. А сейчас я набрел на ваш лагерь, идя из Лениногорска. Видите ли, люблю я взять летом отпуск и отправиться в странствия по Саянам, по Алтаю, по тем местам, где нет еще пагубного влияния на природу цивилизации. Вы удовлетворены моим ответом?