В 1845-ом году в Майме построили каменный храм в честь Сошествия Святого Духа. Купец Михаил Евфимиевич Шебалин жертвовал необходимые суммы на возведение храма.
При Советской власти, когда началось гонение на Русскую Православную Церковь, майминскую церковь закрыли в 1930-ые годы. Колокольню разрушили, колокола разбили, иконы вынесли и увезли. Храмовое здание переоборудовали под клуб. А когда в селе построили кинотеатр, то опустевшее строение передали во владение агрохимлаборатории… Когда Николай, смотря по сторонам, любуясь прекрасными пейзажами, а ими нельзя было не любоваться, шел по Майме, то агрохимлаборатория еще занимала помещения поруганного храма.
На выходе из селения, он приостановился возле Чуйского тракта, посмотрел на проходившие мимо автомашины, и поднял руку. Он, высокорослый, крепкий, с вытянутой рукой, походил на дядю Степу-семафора из детской книжки поэта Сергея Михалкова «Дядя Степа» и сразу же обратил на себя внимание. Возле него притормозили «Жигули».
Николай приоткрыл дверцу и, заглядывая в салон, попросил водителя:
– Земляк, ты в Бийск едешь?
– В Бийск!
– Прихвати меня с собой. Только денег у меня нет. Возвращаюсь из геолого-разведывательной партии. Деньги задержали. В Бийске у меня родственник живет. Я у него перехвачу и отдам тебе за дорогу. Договорились?
– Лады! Клади свои шмутки в багажник и присаживайся рядом со мной. Прокачу я тебя по Чуйскому тракту.
Николай поставил в багажник свои вещи, резко захлопнул крышку и, отворив дверцу «Жигулей», присел рядом с водителем. На вид, ему было под пятьдесят. Он улыбнулся, протянул руку и представился:
– Вениамин.
– Николай.
– Вот и познакомились! Поехали!
Он включил мотор, выехал на тракт, и они покатили по дороге со скоростью под восемьдесят километров… Разговор поначалу не клеился. То да се. Пустяки. Печки-лавочки. Нужно время, чтобы притереться друг к другу, найти общие темы, тогда и беседуй, хоть до третьих петухов.
Вениамин, управляя «жигуленком», принялся напевать негромко знакомую Николаю песню: «Есть по Чуйскому тракту дорога, много ездит по ней шоферов, но один был отчаянный шофер, звали Колька его Снегирев»…
– Знакомая песня, – сказал Николай, – ее писатель Михаил Михеев, написавший повесть «Тайна белого пятна», сочинил. Живет он, по-моему, в Новосибирске.
– Да, – ухмыльнулся Вениамин, – ты смотрел фильм Василия Шукшина «Живет такой парень»?
– Смотрел. Эта кинолента Василия Макаровича получила в 1964 году на Веницианском кинофестивале первый приз.
– Во, во! Этот мотивчик из песни про Кольку Снегирева Макарыч использовал в этом фильме.
– Интересно. А может быть, ты и Шукшина знал?
– Конечно знал. Он же родом из Сростков, мимо проезжать будем. И я уроженец этого села. Односельчане и знакомцы мы с Макарычем были. Он знаменитым стал – писатель, актер, кинорежиссер. Все про «чудиков» каких-то задвинутых писал.
Однажды приехал Макарыч в Сростки. Встретил я его и спрашиваю: «Вася, ты когда про меня рассказ напишешь?» Он и говорит: «А ты хочешь?» А я нахально так отвечаю: «Конечно хочу!» «Ну, ладно, – пообещал он мне, – напишу». Вот время прошло. Приехал он к нам в 1971-ом году, привез журнал «Сибирские огни». Подходит ко мне и говорит: «Ты хотел рассказ про себя прочитать?» «Хотел», – отвечаю. «Так бери, читай. Называется «Мой зять украл машину дров». Вот так он меня прославил. Только фамилию мою немного изменил. Потому что он там придумал немного про меня, а так, все правда. Читал я этот рассказ, смеялся и плакал. Талантливый был мужик, Вася Шукшин. Жаль, рано помер. Снимали фильм по роману Михаила Шолохова «Они сражались за родину», лег он спать и не проснулся. 45-ть годиков-то всего и прожил, сгорел. В Москве его и схоронили на Новодьевичьем кладбище. А по мне бы – в Сростках надо бы ему покоиться, в родной земле.
Он, Вася-то, все какую-то правду искал. Писал: «Нравственность есть Правда». Подумаю своей головенкой – туман сплошной. Нравственность – понятно. Не воруй у соседа из погреба картошку. А какая-такая Правда? Вон, выходит газета «Правда». Пишут в ней про успехи социалистического соревнования. Приврут, конечно, кое-где. Вот тебе и Правда!
Все Вася ходил, зубами скрипел, нервничал, доказать кому-то чего-то хотел, против Бога и Христа восставал. А что ему Бог плохого сделал? Я-то в душе верю, что Бог есть. Бога никогда ругать не стану. Зачем? Не надо. Вот что с ним и приключилось.
Бросил бы все, в Сростки вернулся, устроился бы в тракторную бригаду, получил трактор. Трудись, не хочу! Вон, в «Калине красной» показал про урку раскаявшегося. А сам не дотянул до него. Все праздника какого-то искал. Вспахал бы поле, в бане напарился, кваску бы тяпнул, водку он уже не пил, завалился на перину пуховую – вот тебе и праздник! Эх, Вася, Вася!