Постепенно холод сковывал их тела. Спать в лесу, на снегу, при буране, морозе – тяжело и опасно, можно замерзнуть. Уснуть и не проснуться.
Николай почувствовал, что у него по телу прошла судорога. Еще одна и еще одна. Его начало трясти. Это состояние называется гипотермия. Он понял, что дело худо. Встал на ноги и сказал: – Юра просыпайся! Вставай, сынок! Будем делать зарядку.
Полусонный Юрий, зевая, передергиваясь, приподнялся и встал на ноги. Отец отдал команду:
– Равняйсь, смирно! Ноги на ширину плеч! Делай, как я!
Он широко взмахнул руками, начиная вращения. Юрий смотрел на отца, слушал его команды и повторял за ним упражнения. Постепенно они согревались. Пар повалил от обоих. Они оживились.
– Ну вот, сынок, согрелись. Теперь попробуем заснуть.
Они вновь легли на снег и задремали…
Наступило утро. Буран продолжался. Отец и сын проснулись, встали, размялись и опять пошли наугад. Трудно идти, не зная, куда. Буран, снег, ветер, сугробы, кедры. Величие природы, вызывавшее раньше восхищение, теперь стало чужим и пугающим, грозящим смертью. Ощутить себя перед мощью стихии, готовой тебя погубить, маленьким и слабым, открытие не из приятных.
Сумрак опустился на горы, на тайгу. Неожиданно Николай увидел свет. Словно кто-то зажег и посветил фонариком. Еще раз и еще раз. Неужели к ним идет помощь? В душе ожила радость.
Николай остановился, замахал руками, громко закричал:
– Эй, эй, люди! Мы здесь, мы здесь!
Они бросились вперед, крича, размахивая руками. Но свет погас. Никого. Ничего. Они обманулись. После душевного подъема, наступило опустошение. Николай печально подумал, что отец погубит своего сына. Он посмотрел с отеческой любовью на сына, сказал:
– Сынок, нам нужно подкрепиться. Давай поедим шоколада.
Он вынул из рюкзака шоколадку, отломил большую часть и подал в обертке сыну. Себе оставил на фольге. Взял остатки, откусил, пожевал… Ветер, налетев порывом, подхватил фольгу и унес в морозную мглу. Николай не обратил на это никакого внимания. Шоколад съеден. Предстояло устраиваться на ночлег, чтобы пережить вторую ночь.
Они, отец и сын, лежали, прижавшись друг к другу. Николай спал чутко. Неожиданно он услышал характерное шорканье лыж о снег, а потом раздался голос Даниила: «Папа, папа, берегите силы! Мы идем к вам!» Николай встал, отряхивая снег, посмотрел в ту сторону, откуда, словно ветром, приносило слова старшего сына, и ничего не увидел. Темно. Глухо. Снежная пелена.
Конечно же, он и не мог предположить, что его в то время искушали духи злобы, бесы. О подобных искушениях рассказывается в житиях святых, например преподобного Макария Александрийского. Эти явления не были галлюцинациями, как думалось ему, это было реальностью – и свет, и шуршанье лыж по снегу, и голос Даниила. Только дьявольской реальностью, искушениями от лукавого.
Пришел третий день скитаний отца и сына по горной тайге. Вновь они плутали среди кедрача, уставали, присаживались, чтобы передохнуть, жевали снег, утоляя жажду. Вставали и снова шли в неизвестность.
Смеркалось. Ветер понемногу стихал. Снег еще сыпался, но еле-еле. Большие снежинки-звездочки мягко опускались на сугробы, на кедровые лапы. Пелена в небе утончалась, готовясь и вовсе растаять.
И вновь Николаю почудилось, что впереди горит костер, возле него стоят люди, светят фонариками, смеются дети, от костра наплывает запах дыма и вкусной пищи.
На этот раз он повел себя осторожней, не купился на свои видения, не побежал вперед. Шел, сдерживая себя, и оказался прав. Видение исчезло. Он потряс головой – ничего. Тяжело вздохнул и остановился возле разлапистого кедра, сказал:
– Юра, будем готовиться на ночлег. А пока, поедим тушенки.
Николай вынул из рюкзака банку, вскрыл ее ледорубом, передал Юре, кивнул головой: «Ешь!», а сам тяжело присел на снег. Юра съел половину, передал банку отцу. Он доел остаток, попросил:
– Юра, я посплю немного, сон морит. Ты посчитай до тысячи и разбуди меня.
Повернулся набок и сразу же отключился, захрапел. Сквозь сон услышал голос: «Папа, папа, вставай!» С трудом открыл глаза, посмотрел на сына, спросил:
– Что ты, сынок?
– Я уже досчитал до десяти тысяч, а ты просил только до тысячи. Я тебя бужу, бужу, а ты спишь и спишь.
– А, да, да. Ложись и ты, сынок, поспи.
Юрий улегся. Снег перестал. Ветер утих. Небо очистилось от туч, появились яркие звезды. Наступало 6-ое января – Рождественский сочельник.
Николай посмотрел в бездонное небо, усыпанное множеством звезд, перевел взгляд на сына. Он спал, свернувшись, посапывая. Ему вновь стало жалко сына. Он не хотел думать о том, что они не спасутся, погибнут. Но кто-то назойливо влагал ему эту мысль о погибели в голову.