Он переночевал у своих знакомых. Утром проснулся отдохнувшим, бодрым, полным сил. Умылся, позавтракал, оделся и вышел на морозную улицу. Предстояла серьезная работа – ездить по алтайским селам и деревням, общаться с людьми, покупать у них мясо, рассчитываться за приобретенный товар, загружать в машину.
Подошел ЗИЛ-130 – грузовой автомобиль. В кабине сидели помощники Николая Сергеевича – Вячеслав и Валерий. Увидев его, они посигналили, открыли дверцу. Он, ступив на подножку, рывком оказался в кабине, присел на сиденье, тесня ребят, весело спросил: «Готовы?» Они закивали головами. «Тогда в путь!» И они поехали по укатанной снежной дороге.
Короткий зимний день сложился для них удачно. Они закупили у местных жителей много мяса. Сидели в кабине, весело переговаривались, шутили…
Ближе к вечеру, они приехали в деревню Катанда. Она расположена неподалеку от горы Белухи, которая своими ледниками дает начало и жизнь реки Катуни. Проезжая по деревенской пустынной улице, они выбирали дом, возле которого можно было остановиться и поговорить с хозяевами о продаже.
– Давай подъезжай вон к тому! – сказал Николай Сергеевич. Валерий, сидевший за рулем, кивнул головой, подрулил к дому и посигналил, подождал немного и вновь подал сигнал.
Отворив калитку, на улицу выглянул хозяин-алтаец. По нему было видно, что он пребывает под изрядным хмельком, выпивши. Увидев машину, стоявшую у ворот, он крикнул:
– Че надо?
Николай, выглянув из кабины, спросил:
– Мы заготовители. У тебя мясо есть?
Он сразу помягчел, заулыбался, говоря:
– Есть, есть!
– Сдавать будешь.
– Буду, буду!
– Тогда отворяй ворота!
Хозяин скрылся за калиткой. Широко распахнул створки ворот, и тяжелый грузовик вошел во двор. Валера заглушил мотор. Николай Сергеевич открыл дверцу кабины, ступил на подножку и молодецки спрыгнул на снег. Потопал ногами. Крикнул:
– Ты где там?
– Сейчас, сейчас! – откликнулся мужик-алтаец, – не гони!
Он появился во дворе, волоча из сарая по снегу часть коровьей туши. Подтащив мясо к грузовику, выпрямился, снял шапку, вытер пот со лба и спросил, тяжело дыша и отдуваясь:
– Пойдет? Смотри.
Николай взглядом опытного заготовителя внимательно осмотрел предложенное мясо, остался доволен, но не показал вида и сказал:
– Пойти-то пойдет. А где остальное мясо – задок?
Мужик-алтаец ответил:
– Ишь ты, ушлый какой! Нам самим что-то кушать надо. Бери, что даю, пока я добрый.
Но Николай не уступал и настаивал, говоря:
– Волоки еще , хоть половину.
Мужик-алтаец, уступая, начал сдаваться:
– Его порубить надо.
– Так иди и руби. А я пока подожду.
Хозяин повернулся и направился в избу. Николай пошагал за ним следом. В сенцах, под потолком, тускло светила запыленная лампочка. Лежал какой-то хлам. Хозяин остановился и сказал:
– Проходи в дом. С хозяйкой за мясо рассчитаешься. А я для тебя еще мяска подрублю. Иди, иди!
Николай приоткрыл двери в избу, а хозяин свернул в кладовую, в которой у него хранился еще запас мяса.
В избе Николая встретила жена хозяина – тоже алтайка. Он сказал:
– Здравствуй, хозяюшка! Вот, приняли у вас мясца немного, а теперь получи за него денюшки.
– Здравствуй и ты! – ответила хозяйка, – деньги – это хорошо! Давай.
Он отсчитал полагающуюся сумму, подал женщине. Она приняла, свернула и унесла в другую комнату. А он, по своей привычке, стал смотреть по сторонам. На полках стояли старинные крынки, английская гирька, которой, возможно, еще алтайские купцы развешивали свой товар. Вот вам и ожившая, овеществленная история. Умей только смотреть.
Хозяин что-то задерживался. «Что он там вола за хвост тянет!» – нетерпеливо подумал Николай, отворил двери и вышел в сенцы. Хозяин, что-то напевая, возился с мясом. Эх! Взмах топора. Тупой удар. Долгая пауза, сопровождаемая напевом нетрезвого человека.
Николай заглянул внутрь кладовой. Пьяный мужик-алтаец сидел на корточках перед говяжьим задком, курил, передыхая, сигарету и что-то бубнил вполголоса.
Николай опустил глаза. Задок был почти разрублен. Мясо лежало на большой, четырехугольной доске. Она почему-то заинтересовала его. «Что-то здесь не то!» – подумалось. Он повнимательней присмотрелся и мороз прошел у него по спине. Он понял, что перед ним лежит ликом вверх полуистертая икона, измазанная жиром, костным мозгом.