Явилась я во ВГИК без вызова, не выслала фотографию и приехала раньше начала экзаменов на целый месяц. Но я была не одинока. Уже слетались первые ласточки, желавшие стать киноактрисами. Именно в этот день, когда я приехала, должны были прослушиваться семь девочек, ожидавших уже несколько недель экзаменов. Педагоги мудро решили, что лучше сразу отправить всех по домам, чем еще целый месяц томить в ожидании экзаменов.
Меня включили в этот просмотр, до которого оставалось два часа. Дали мне матрас, сказали – отдохни до экзамена. Я послушно легла отдыхать. А за печкой сидели женщины, сторожихи или уборщицы, и, не обращая на меня внимания, говорили, что несутся отовсюду дурехи, в такое-то время. Кому они нужны? Артистов и так хватает. Вот сегодня еще одна «артистка» приехала.
Даже на это, предварительное, прослушивание пришли видные кинорежиссеры, актеры, педагоги. Ведь шел первый после всех потрясений набор будущих кинематографистов. Я помню за экзаменационным столом Рошаля, Бибикова, Пыжову. Прослушивали внимательно и, собрав нас всех после прослушивания, усадили рядком на длинной скамейке.
Я сидела последней. И каждой терпеливо объяснили, почему ей не стоит ждать экзаменов, а лучше ехать домой. Когда дошли до меня, сказали: «А вот вам, девочка, мы советуем остаться».
Чем я заинтересовала комиссию?
Репертуар, правда, у меня был обширный: на первом показе я читала «Песню о Соколе», монолог Сони из «Дяди Вани» и еще что-то. А на следующем, уже настоящем экзамене – прозу Тургенева и стихи. Когда меня спросили, пою ли я, сказала, что нет, не пою. Немедленно мне предложили сыграть этюд: вы знаменитая певица, приехали из Парижа в Москву, и вот – первый концерт! Аудитория, где проходил экзамен, была переполнена. После того как объяснили условия этюда, зрительный зал дружно зааплодировал, встречая «знаменитую» певицу. «Парижанка» раскланялась и вдруг откуда-то появившимся басом запела:
На заключительном конкурсе я решила поразить комиссию и прочесть монолог Лауренсии из «Овечьего источника». Я представляла, с каким темпераментом можно произнести в конце:
Но разве все бывает так, как ждешь? В середине монолога я услышала: спасибо, спасибо!.. Эх, так и не увидели они меня с лучшей стороны! Но это было на последнем, конкурсном, прослушивании, а пока меня поселили в очень большой аудитории второго этажа и сказали, что здесь будет временное общежитие для всех девушек, поступающих во ВГИК.
Необычное случилось в эти дни. Я очень любила читать книги про театр из домашней библиотеки, наизусть пересказывала куски из Станиславского, Немировича-Данченко. Был любимый поэтический сборник – «С тобой и без тебя», военные стихи Симонова, посвященные Валентине Серовой. Я ее боготворила. И вдруг вижу ее на вступительном экзамене. Валентина подсела ко мне, наклонилась: «Нам с вами когда-нибудь будет очень трудно…» Почему я тогда привлекла ее внимание? А потом, когда ее бросил Константин Симонов, она бедствовала и часто звонила мне…
Алма-Ата расположена среди гор. А на склонах гор и у их подножья яблоневые сады со знаменитым сортом апорт. Раза два мы ходили на сбор яблок, за что с нами расплачивались все тем же апортом. И удивительный базар. Огромные возы яблок, большие светлые сливы, кукурузные початки. Для меня, сибирячки, все необычно, ярко.
Весь август, почти каждый день, в комнату приезжали новенькие. Здесь были девушки из Сибири, с Урала, но большинство – харьковчанки, киевлянки, полтавчанки из числа эвакуированных. Настроение у всех было приподнятое, несмотря на волнение из-за предстоящего конкурса. В августе наши войска осво бодили Белгород, Харьков, а ведь у многих девушек из нашей комнаты оставались родные или знакомые в этих городах, воспоминания о проведенном в них детстве, школьных годах.
10 сентября 1943 года. Алма-Ата
Мамочка!
Здесь днем сейчас жара! А у нас, наверное, уже холодно. Сейчас сижу у окна. Рядом с институтом шумит Алма-Атинка, довольно хорошая речушка. Я в ней купалась. Сейчас народ все прибывает и прибывает. Идут испытания на все факультеты. А занятия в институте начнутся числа с 15 октября. Еще не ушел ни один эшелон в Москву, а должен был первый уйти 5 сентября. Так что – ура! Набирать будут не больше пятнадцати человек. А всего триста шестнадцать заявлений на актерский факультет, так что на каждое место больше двадцати человек. Уже многих отсеяли, сейчас девочки из нашей комнаты домой едут. Ночью многие плакали. Мне теперь остался только конкурс. Ужасно, что есть бездари, которые могут попасть по блату. Мне так хочется в Новосибирск! Да вот еще беда: здесь плохо с топливом, сколько я здесь живу, еще не пила горячей воды, кроме столового супа, очень соскучилась по чаю. Все-таки сейчас безалаберная жизнь, я ем яблоки, а ведь от них аппетит увеличивается. Ой, как я хочу нашей картошки! Здесь она дороже яблок. У нас хорошие кровати с пружинными матрасами и подушки. У нас даже тумбочка есть… А у девочек, что сейчас приезжают, даже нет места на полу спать. Занимают другие аудитории. Сейчас пишу, девочки принимают гостей: вновь поступающих художников – ребят. Слышатся умные речи на темы живописи. Здесь очень интересно, но сейчас страшно, потому что впереди КОНКУРС. Нынче совершенно сногсшибательный конкурс. А Вы знаете, что я узнала, ведь окончившие ВГИК имеют право поступления в театр и совместно сниматься. Институт, конечно, солидный. В Москве, говорят, чудесное общежитие и хорошее снабжение. Интересно, как Ленинградский ГИТИС, переехал к нам? Как «Красный факел»? Как живут Пушкаревы? Большой им привет всем. На фронте-то как хорошо! Как Нина, баба, соседи? Передайте им всем поздравление от меня с Харьковом! Ой, как-то там у нас в ДХВД! Хочется в Новосибирск! Я много актеров видела. Ведь здесь Марецкая, Мордвинов, Ванин, Балашев. Мамочка, я часто о Вас думаю, Вы тоже обо мне думайте…