Выйдя к реке, бывший древлянин, увидел множество людей, катающихся по ледяной глади Славуты на 'коньках'. Это было еще одно развлечение, введенное князем. Конечно, большинство горожан скользили на резцах сделанных из костей животных и лишь знать русов, а также богатые гости - могли себе позволить железные коньки.
Достигнув наконец рынка, Ян оказался среди шума и гама толпы. Продавцы и покупатели, споро сновали среди прилавков и громко торговались между собой. Неожиданно, парень увидел знакомые лица - и его сердце учащенно забилось. Любава со своими родственниками, также была на базаре! Видимо, поляне из рода Лыбедь, тоже захотели посетить зимнюю ярмарку и праздничные гулянья в Киеве. Стараясь, не попасться им на глаза, юноша незаметно следовал за своей возлюбленной и ее родичами.
Вскоре, их внимание привлекла новая веселая забава. На небольшом свободном пятачке площади, были вкопаны три гладко очищенных и намазанных жиром высоких столба. На каждом из них, сверху висели дорогие и красивые вещи - яркое монисто, височные кольца и красные сафьяновые сапожки. Любой желающий, мог попробовать взобраться и достать их. Обступивший народ, всячески подбадривал молодцов, которые пытались залезть наверх и заполучить вожделенный приз. Однако, покуда ни у кого, ничего не выходило. Люди возгласами смеха и разочарования встречали неудачников, бессильно соскальзывавших вниз.
Ян увидел, как Любава смотрит на червленые сапожки и решился. В своих лесах, ему приходилось взбираться на самые высокие деревья. У него была медвежья хватка. Подойдя к столбу и сняв с себя свитку и обувь, парень обхватил ногами и руками блестевший от жира ствол. Очень медленно и осторожно, напрягая все силы, он стал постепенно подниматься в гору. Это оказалось очень тяжело и трудно. Пот заливал ему глаза, под ногтями выступила кровь, а руки сводило от судорг. Но сцепив зубы и прижимаясь лбом к дереву, Ян упорно лез вверх. Казалось, прошла вечность, пока он увидел, что сапожки уже находятся на расстоянии вытянутой руки. Понимая, что как только он освободит одну руку, то не сможет удержаться и непременно слетит вниз - бывший древлянин, резким движением схватил приз и обессилено соскользнул на землю. Стоящие вокруг люди, разразились одобрительными криками.
Оглядевшись, Ян, пошатываясь от усталости, прямо босиком направился к Любаве и с поклоном протянул ей сапожки. Окружающий народ, неистово приветствовал победителя, а глаза девушки просто засияли, когда она узнала своего милого...
- Кушай, кушай страву... - заботливо говорила Мирослава, обращаясь к своей обедающей дочери. - К свадьбе нужно, чтобы ты выглядела справной и красивой девушкой. И так уже заневестилась - семнадцать весен миновало. Давно пора замуж. А ты у нас, хоть ликом и пригожа, однако выглядишь стройной и худосочной - будто и не дочь зажиточного полянского волосдаря. Ну куда такое годится?! Стыдно ведь будет нашей семье, осенью перед беличами! Не по нраву ведь им придешься! А то, когда Жирослав сватать станет - позору не оберемся! Лепая и красная девица, должна быть в большом теле, чтобы и работу могла делать и детей в недород выносить. А так... Несмотря на благообразное личико, все воспринимают тебя совсем не статной купавой, а неказистой дурнушкой.
Глотая слезы обиды и горестно выслушивая упреки матери, Любаве кусок не лез в горло. Ей было очень горько и больно. Судьба девушки, давно решена - ей предстояло замужество, на сыне старейшины из соседнего рода. Таковы вековые обычаи и незыблемые поконы жизни...
Она уже полтора года, не видела милого и почти смирилась со своей скорбной участью. После той зимней ярмарки, родичи больше не брали Любаву с собой в Киев-град. Отец, брат и другие родственники, пребывали в состоянии яростного негодования, после выходки наглого древлянина на зимнем торгу. Конечно, они не могли тогда на рынке при стечении народа, публично отвергнуть дар победителя, но затем - едва не расправились с дерзким ухажером. Особенно, когда узнали, что парень фактичекски является изгоем. Предъявлять претензии его родичам, теперь стало бессмысленным, зато и вступиться за безродного сироту - отныне было некому. Правда, в самом Киеве прибить 'древлянского татя' - лыбедчане не рисковали. Платить огромную виру русам - у них никакого желания не было. Да и рыскать вокруг княжеской мельницы, чтобы подстеречь охальника - тоже представлялось слишком опасной затеей. Однако, поляне клятвенно пообещали Яну, что, если он попадется им за городом - ему не жить.