Глава 34.
Я вышла из дверей универе, жмурясь от весеннего солнышка. На губах играла умиротворенная улыбка… К концу подходил март месяц, снег растаял, пройдет совсем немного времени и на деревьях зазеленеют листочки… Природа просыпается и хочется шагать в ногу с весной, душа жаждет любви, романтики, ярких эмоций. Но… Я машинально положила руку на уже слегка округлившийся животик. Этой весной у меня другие волнующие моменты… Несколько дней назад я впервые почувствовала, как зашевелился ребенок, это непередаваемое ощущение. Захотелось поделиться этой новостью с Матвеем, просто звонить не стала, хотела увидеть его эмоции, а может повезет и в этот момент ребенок снова пошевелится… Но найдя его в компании очередной Барби, промолчала. Зачем?.. У него другие интересы, другие потребности. Эти куклаподобные девушки всем своим видом показывают до какой степени в близких отношениях состоят с Матвеем. И ведь каждая надеяться, что уж ей то удастся удержать завидного жениха… Смешно… Кобелизм у него в крови. За последний месяц он сменил… даже не скажу сколько девушек. Лара рядом с ним задержалась, я грешным делом подумала, что у них серьезно… Ага! Куда там…
У нас же с Матвеем ровные дружеские, я бы даже сказала родственные отношения. Он ежедневно интересуется моим самочувствием, вечером смс-кой желает спокойной ночи. Заваливает меня фруктами, йогуртами, творожками, выполняет мои капризы. Я однажды вечером пожаловалась, что хочу клубники со взбитыми сливками, через сорок минут он привез и то, и другое… Иногда отвозит из института домой. В общем все тридцать три удовольствия… Только вот я для него всего лишь младшая сестренка, он готов заботиться, одаривать вниманием, но это все не то… Я не хотела сама себе признаваться, но в глубине души надеялась, что он пресытится этими крашенными куклами и посмотрит на меня с другого ракурса, и разглядит во мне женщину... И… возможно когда-нибудь сможет полюбить… Беременность слегка округлила фигуру, и я уже не выглядела девочкой подростком. Но Матвей будто бы и не замечал происшедших во мне перемен. И надежда таяла с каждым днем…
За прошедшее время мы помирились с мамой, ну не так чтобы помирились… Я продолжала жить у бабы Груни, что устраивало всех нас. Мама иногда навещала меня, приносила фрукты и деньги, но духовно мы остались чужими. Мне показалось, что ей просто неудобно перед соседями, вот она и делает вид что заботиться обо мне, хотя… Может я и ошибаюсь, чужая душа – потемки. Ланка тоже забегала, похвалиться очередным кавалером и посплетничать. Иногда я ловила себя на мысли, что наши отношения стали как в былые времена… До появления в нашей жизни Матвея. И осаждала себя: мы сами стали другими, соответственно взаимоотношения уже никогда не будут прежними…
- Олесь, привет! – я так задумалась, что не заметила ждущего меня парня.
- Привет, Паш! – улыбнулась я. Он наклонился и чмокнул меня то ли в щечку, то ли в уголок губ.
За последнее время Пашка несколько раз встречал меня из универа, и мы шли гулять. А потом он провожал меня до дома и целовал в щечку… С одной стороны, мне было перед ним очень стыдно, ведь я не любила его, но с ним мне было легко и спокойно… С другой – он же знал о таком положении вещей и принял его. Мне нравилось проводить с ним время, в его обществе я немного оттаивала, чувствовала себя нужной и любимой.
Пашка протянул мне руку, я привычно вложила в нее свою, и мы направились в сторону парка.
- Олесь… - в нескольких метрах от нас у своей машины стоял Матвей. – Садись, до дома довезу…
Пашка напрягся и сильнее сжал мою руку.
- Да нет, спасибо! – покачала головой я. – Мы прогуляемся…
- Ну как хочешь… Мое дело предложить… - нахохлился парень.
- Это он?.. – спустя какое-то время, тихо спросил Пашка.
Я кивнула.
- Ты его любишь? – парень постарался заглянуть мне в глаза.
Опять кивок.
- Ну и чем он лучше меня? – не прикрытая злость в голосе. – Или у него машина шикарная, квартира и все прелести «золотого мальчика»?..
- Я не такая! – обиделась и попыталась вырвать руку.
- Олесь, прости! Прости меня! – Пашка развернул меня к себе лицом, взял вторую ладошку и обе мои руки прижал к своей груди. – Простишь?
Я кивнула, пряча глаза. Понимала, что Пашка сказал это на эмоциях и, вероятно, он так не думает, но все-равно было очень обидно и горько.