В своей палате обнаружила только Тоню.
- А где девчонки? – удивилась я.
- Оксану забрали… И они ушли к себе, говорят сидеть устали, пошли полежать. А я вот решила тебя дождаться.
- Может чайку попьем… - предложила я, кивая на электрический чайник. – Как раз шоколадка есть…
- А давай! – согласилась Тоня.
Пока ставила чайник, чувствовала на себе задумчивый взгляд женщины.
- Олесь… Борись за него! Сразу видно: хороший мальчик… А как он на тебя смотрит… Ммм… Любо-дорого…
Я открыла рот возразить, но Тоня продолжала:
- Перебесится и все у вас хорошо будет… Послушай меня, я тебе, как старшая подруга советую…
Глава 41.
К концу недели меня всё уже раздражало. И болтушка Тоня с неиссякаемыми советами, и поучительными историями из жизни. И слишком медлительная Таня, даже говорившая не торопливо, растягивая слова. Девочки будто «взяли надо мной шефство», и чтобы я не скучала в одиночестве, то одна, то другая наведывались ко мне в гости, а то и обе сразу. Я могла бы, конечно, сказать им не приходить ко мне в палату, но не хотелось обижать девчонок, тем более они действительно желали мне добра. Особенно Тоня. Из-за отсутствия детей, ее нерастраченная любовь и забота требовали выхода.
Иной раз забегала Оксана - вот кладезь оптимизма. Но с другой стороны: как можно быть такой инфантильной?! Откинув все сомнения и переживания, она будто закрыла предыдущую «страничку своей жизни», и с присущим ей жизнелюбием шла дальше, не взирая на окружающую действительность, и нас с собой «приглашала». Если честно, я даже в чём-то ей завидовала, не могла я так просто отодвинуть на задний план все что со мной произошло.
Надоели ежедневные системы и уколы, попа уже «стонала» от подобных экзекуций. "Но раз даже красота требует жертв, то ради ребенка тем более потерпеть можно", - мысленно успокаивала я себя.
Когда шла в столовую или на процедуру, Кристина неизменно маячила в коридоре, будто бы специально поджидала. Нет, она ничего не говорила, но сам ее вид, выражающий какое-то надменное превосходство, меня бесил. Возможно, гормоны разыгрались или воображение. Умом я это понимала, но легче не становилось.
На больничную еду тоже уже смотреть не хотелось. Спасибо Матвею, он регулярно снабжал меня фруктами, йогуртами, творожками и другими, на его взгляд, полезными продуктами. Честно говоря, он меня удивлял, столько тепла и заботы я в своей жизни видела только от бабушки Веры и бабы Груни. Если бы я его еще не любила - обязательно влюбилась бы.
Может быть показалось, но я ощутила, как изменилось его отношение ко мне. Нет о любви говорить еще рано, но «росточки» зарождающихся чувств уже пробивались и крепли. А может быть, мне просто этого очень хотелось, и я все себе придумала. В любом случае наши отношения изменились резко и в лучшую сторону. Мне бы жить да радоваться, но… Зная Матвея и его неугомонную натуру, зная, какая толпа девчонок не отказалась бы «согреть» его постель, червячок сомнений грыз меня изнутри, не давал быть счастливой здесь и сейчас, радоваться маленьким, но весомым изменениям в наших отношениях. Мой мозг «взрывался» от вопросов… А вдруг это всё не на долго?.. Вдруг, едва выйду я из больницы, Матвей вернется к своей прошлой жизни?.. Вдруг, навестив меня, он бежит к одной из Барби?.. Этими и другими вопросами я измучила себя, а спросить у Матвея не решалась, боялась, что все мои радужные мысли и мечты в один миг разобьются о серую действительность.
Суббота «порадовала» буйством эмоций и впечатлений…
С самого утра пришла Ланка, у меня аж глаза на лоб полезли: чего это она вдруг в такую рань?! Оказалось всё просто: ближе к обеду они с Игорем едут в гости к его друзьям, и не навестить меня болезную перед отъездом она, как заботливая старшая сестра, ну просто не могла... Вот той Ланке, которую я знала раньше (как же давно это было... ), поверила бы, но нынешней – извините... Вот не вяжется эта меркантильная, стервозная девица с ролью заботливой сестренки. Как там орал Станиславский: «Не верю! Ни единому слову не верю!». Вот и я не поверила. Впрочем всё очень скоро разъяснилось…