— Простите, капитан, я не хотела командовать.
— Это даже к лучшему. — Он протянул мне обыкновенную жестяную миску, какие продаются в любом магазинчике на окраине города. — Я буду рад, если под твоим командованием мы будем нормально питаться.
— А разве вы голодали, капитан, когда я готовила? — обиженно спросила Тиса.
— Жратва — это не еда, — с умным видом сообщил тролль, появившийся из кустов. Он снял с треножника котелок с кашей и прикрепил новый. — Только вот некоторым бабам понять этого не дано.
— Ты нормально готовила, Тиса, — примирительно сказал Волк, и над поляной на некоторое время установилась тишина, пока все сосредоточенно жевали.
— За такую еду я готов на тебе жениться хоть сейчас, — промурлыкал тролль, выскребая из котелка остатки каши. — Это большой талант — готовить так, чтобы было вкусно.
Я улыбнулась. Пусть считает так. Я не буду рассказывать про то, как проводила бесконечные часы на кухне, среди жара и духоты, от которых не спасали даже распахнутые окна и двери. «Приготовление пищи — это искусство, — любил говорить наш главный повар. — Ты обязана им овладеть в совершенстве, ибо что за хозяйка, которая сама не может накормить гостей?» Знал бы достопочтенный Валек, в каких условиях мне приходится готовить! Разделочная доска, лежащая на бревне, а нарезанный хлеб — на чистой тряпице. Вместо изящных баночек со специями — крохотная деревянная коробочка, в которой я смешала все, что может придать приятный аромат любому блюду. Жестяные миски и деревянные ложки. Наверное, он бы гордился, что ученица не подвела его даже в таких условиях.
— Помнится, был у нас один такой гном по кличке Леший. — Тролль облизал миску, потянулся и продолжил рассказ: — Он был настоящим кулинарным гением. Мог сварганить чуть ли не королевский обед из чего попало. При голодухе даже мох обдирал с деревьев и варил. И ничего, ели. Но если кто-то не доедал со своей тарелки, зверел и сразу бил морду. Иногда приходишь с разведки, единственное, что хочешь, — завалиться спать, устаешь так, что даже моргаешь с трудом. А сидишь, давишься кашей, потому что Леший тебе в руки миску сунул и стоит рядом, улыбается так заботливо. А у самого в руках — железная поварешка.
Драниш почесал в затылке.
— Ты дальше рассказывай, — хихикнула Тиса. — Как Леший тебя этой поварешкой оприходовал, что ты два дня в отключке провалялся.
— Было дело, — признался тролль, снова почесав затылок. — Я тогда случайно перевернул котелок с уже готовым обедом.
— Случайно, — фыркнула девушка. — Да ты был совершенно пьян!
— Повод был, почему же не выпить? — пожал плечами Драниш. — Перевернул я, значит, котелок, вся еда по земле растеклась. А Леший подскакивает ко мне, глаза горят, как у голодного зомби, а мне он ну просто в пупок дышит. И вдруг как подпрыгнет! И поварешкой мне по голове как треснет! Я тогда хорошо отдохнул, да… Было очень жаль, когда его не стало.
— Он погиб? — ахнул Персиваль, который слушал рассказ тролля с детским восторгом.
— Дрыхля на твою голову! Нет, конечно, кто же повара, каким бы он боевым ни был, на передовую отправит. Не, его капитан в другой части на целителя выменял. Мы чуть не плакали. Жестокий ты человек, Ярик.
— Наверное, — спокойно сказал капитан. — Просто я решил, что здоровые и живые воины мне куда больше нужны, чем сытые, но больные. Съедобную кашу у нас мог варить любой, а вот исцелять… Котелки моем по очереди, а свои миски — самостоятельно.
Я, не дожидаясь приказа, подхватила оба котелка и пошла в сторону ручья.
Ледяная вода обжигала руки. Я немного потерла внутри котелка пригоршней песка и закрыла глаза, выдыхая тепло на руки. Замерзшие пальцы нещадно кололи, щипала царапина на правой кисти. Холодный вечерний ветер обдувал лицо. Это предприятие будет тяжелее, чем я думала.
— Жалеешь? — тихо спросили у меня за спиной.
От удивления я подскочила и обернулась. Позади меня стоял тролль, подошедший совершенно беззвучно. Во рту у него торчала прошлогодняя сухая былинка, которую он гонял языком туда-сюда.
— О чем?
— О том, что ввязалась во все это. — Драниш подошел ко мне, схватил за запястья и прополоскал руки в ручье. А потом накрыл мои ладошки своими и горячо подышал. По рукам пробежали горячие мурашки, я поежилась. — Что заставило тебя поступить на службу королевских гласов? Я не видел в том зале ни одной девушки такой, как ты.
— Какой? — поинтересовалась я.
— Ты даже не профессиональная магичка, не говоря уже о принадлежности к воинам. Ты домашняя девочка, которой нужно сидеть дома и вышивать подушечки бисером. А твое хорошее воспитание! Разве с таким воспитанием лезут в фургон к четырем мужикам?