В православном русском духовенстве попадается немало совершенно не русских, разумеется, сравнительно со множеством фамилий чисто русского склада, сходных с прозваниями, столь употребительными среди других, ближайших к духовенству сословий, т. е. фамилий, произведенных от обиходных русских слов или полуотчеств. Так, например, среди его находятся лица, носящие фамильное прозвание, вроде: Носов, Орехов, Медведев и т. д. Наряду, однако, с этими простыми родовыми прозваниями великорусского духовенства оказывается много прозваний чрезвычайно вычурных и произведенных от слов, заимствованных из разных иностранных языков. Замечательно, что в последнем случае сделано гораздо больше позаимствований из латинского, нежели из греческою языка, который, конечно, должен был бы быть гораздо ближе предстоятелям восточно-греческой церкви, нежели язык латинский. С первого взгляда кажется, что такое позаимствование не имеет никакого историческо-культурного значения, но, в сущности, оно весьма важно, так как оно указывает на то господствующее влияние, которому в исходе XVII века стало подчиняться образование нашего духовенства. Проглядывает это влияние и в сходстве фамильных прозваний, существующих среди великорусского, как городского, так и сельского духовенства, с фамилиями польскими. В силу этого словопроизводства, лет сорок тому назад — значит в ту пору, когда о недавно изобретенных в Северной Америке велосипедах не имели у нас еще никакого понятия, в одной из примосковских епархий существовал престарелый диакон, по прозванию Велосипедов или, как он произносил свое прозвание применительно к латинскому выговору, — более правильному, — Велоципедов. Это латино-русское прозвание может восходить по своему корню с большою вероятностью гораздо далее, нежели, например, древняя достоверность существующего в северо-западном крае ополячившегося шляхетского рода де-Кампо-Сципин, производящего себя от одного из знаменитых римских Сципионов. Поводом же к возникновению фамилии Велоципедов послужило следующее обстоятельство.
Престарелый диакон, поступивший мальчуганом в духовное училище под одною из многочисленных празничных фамилий: Вознесенский, Воскресенский, — или что-то подобное, по этому прозванию смешивался со многими из своих товарищей, но лично он отличался тем, что бегал на своих молодых ногах чрезвычайно быстро. В ту пору латинизм так же господствовал в духовных училищах, как и вообще господствовал школьный обычай давать каждому ученику какую-нибудь кличку, и под этим влиянием будущий отец диакон получил латинское прозвание «veloces pedes», а при переходе из училища в семинарию его, в отличие от прочих однокашников, имевших одноименные прозвания, нарекли и по качеству — Велоципедовым.
Пришлось также нам слышать, что в одной из великорусских епархий существовало лицо духовного сана под прозванием Просвироищенский. Объяснялось это прозвание так: однажды пришел к местному владыке дьяк с своим маленьким сынишкою и по уставу оба бухнулись ему в ноги. Полюбился преосвященному стоявший перед ним на четвереньках мальчуган. Добрый иерарх приласкал его, погладил по голове и в знак своего благоволения приказал ему взять просвиру. Маленький попович вконец растерялся, водил своими оторопелыми глазами по сторонам, отыскивая владычный дар. Архиерею почему-то очень понравилась такая растерянность мальчика, который так долго искал просвиру, хотя она и лежала перед ним на столе; владыко снова погладил его по голове, и в память этого события он, при поступлении в духовное училище, именовался Просвироищенским.
Все это объясняется тем, что еще в исходе XVII столетия, — а потом и до второй половины XVIII века, когда фамильные прозвания в великорусском духовенстве еще не установились, — насадителями просвещения среди его, а потом и в числе как главных, так и второстепенных иерархов были малороссы, воспитавшиеся в польско-латинских школах и приносившие в Россию позаимствованную там закваску, при которой латинский язык получал и в наших духовных училищах первенствующее значение, например, Ясинский, Малиновский.
Представляется чрезвычайно странным, что в составе нашего клира чисто русские люди носят, например, такого рода прозвания: Преферанский, Орнатский, Делигенский, Сперанский, Лекторский, Лявданский, Гумилевский, Оранский, Мелиоранский, Констанский, Альбинский и множество других подобных тому родовых прозваний, заимствованных из латинского языка и по окончанию свойственных преимущественно польским фамилиям. К последним подходят очень часто, хотя и случайно, также и те фамилии среди православного великорусского духовенства, которые заимствуются от какой-либо местности, например, Лазовский, от села Лазова, в Ярославской губ., и Ламанский — от реки Ламань, в Вологодской губернии. Этого, впрочем, еще мало, так как пестрота в фамильных прозваниях нашего духовенства идет еще далее. К производству их служили и служат: имена мифических героев, а также прославившихся мужей языческой древности, имена греков и римлян и даже имена богов и богинь греческого Олимпа. Встречаются в корнях фамилий, носимых представителями нашей церкви, имена известных лиц истории разных народов, — имена, внесенные исключительно в святцы западной церкви, и, наконец, географические названия разных иностранных областей, рек и городов. Вследствие этого у нас есть из коренных великороссов митрополиты, архиереи, архимандриты, священники и проч. с такими, например, прозваниями: Минервин, Геркулесов, Парисов, Церерин, Цицеронов, Юнонин, Дианин, Аквилонов, Мильтиадов, Фемидин, Фермопильский, Орлеанский, Амстердамский, Рудольфов, Леопольдов, Альфонский, Адоабаров и т. д. Есть также фамилии, произведенные от имен библейских: Немвродов, Ноев, Сарданапалов.