В годы "холодной войны" с обеих сторон проводились различные "меры безопасности" по отношению к кинематографу. У нас в прокате часто выпадали целые сцены из иностранных фильмов, а иногда выдающиеся ленты, получившие 1-a место даже на Московском фестивале, не появлялись в прокате. Все это, к сожалению, было. Но то, что произошло с кинокартиной "Садко" в США, даже по тем стандартам кажется чрезвычайным. Отец об этом не знал, да и я узнал случайно лишь в прошлом году.
Оказывается, в 50-е годы было поручено тогда начинающему кинематографисту, впоследствии ставшему выдающимся режиссером мирового кино, Френсису Форду Копполе немного поработать с нашей картиной. Сведения об этом существуют в "Справочнике режиссеров мирового кино" и в статье об "американском римейке (т. е. переделке) европейских фильмов". Картину озвучили, переделав неугодные места, вырезали финал, в котором говорится о Родине, Садко, Великом Новгороде, о счастье жить на родной земле. Назвали фильм по-своему - "Романтические путешествия Синдбада" - и выпустили на экраны Америки. Какой там гусляр Садко, при чем тут Великий Новгород? Просто еще одна серия о приключениях некого арабского морехода.
Проходит время и все ставит на свои места. Ныне фильмы "Садко" и "Василиса Прекрасная", "Кащей Бессмертный" и "Илья Муромец" вновь вернулись на экраны наших телевизоров. И сегодня, почти полвека спустя, я не могу не вспомнить, что писал о герое Садко в "Литературной газете" от 8 февраля 1955 года народный артист СССР Борис Бабочкин:
"Исполнитель главной роли С. Столяров нашел верные, благородно-обаятельные и мужественные черты для образа Садко.
Образ Садко в фильме - большая удача картины и серьезный шаг в творческой биографии артиста. Садко-Столяров прост и монументален. Он как бы высечен из дорогого камня. Исполнение роли Садко искупает многие недостатки фильма. В эпических образах русских богатырей народ воплотил наиболее типические черты русского человека: его непоколебимую любовь к родной земле, верность своему народу, его смелость, прямоту, честность и могучую силу. Все эти черты в былинах доведены до восторженного предела, до сказочности, до гиперболы. И, несмотря на кажущуюся неправдоподобность, едва ли существуют в литературе произведения более правдивые...
Садко - гусляр, купец и дипломат, но и в нем прославляются черты русского богатыря: любовь к родине, честность, смелость и предприимчивость..."
Какая поразительная вещь - в эпоху сильнейшего идеологического противостояния и конфронтации именно "Садко" сумел совершить своеобразный прорыв.
Как я уже говорил, отношение отца к публикации в журнале "Синемон" было ироничное, он просто не обращал на нее внимания, но всегда считал русскую актерскую школу - прежде всего школу Станиславского - самой гармоничной, самой передовой в мире.
Фильм "Садко" прошел по всем экранам мира, и мы получали очень много писем из самых разных стран. Надо полагать, что не все они доходили до адресата, но и то количество, которое нам передавали, было огромно.
Успеху картины способствовала музыка Римского-Корсакова. Композитор Б. Шебалин проявил большое умение и такт, связав ее с действием картины. Кроме того, был собран очень интересный актерский ансамбль: А. Ларионова, Н. Мышкова, М. Астангов, О. Викланд, С. Каюров и Л. Вертинская.
В одной из первых рецензий на фильм говорилось: "Исполнительница роли Птицы-Феникс Л. Вертинская решает сказочный образ в удивительно верном ключе. Если бы все сказочные сцены были даны в таком плане, фильм "Садко" мог бы стать выдающимся произведением кинематографии. Даже на фоне таких ослепительных красавиц, как Алла Ларионова и Нинель Мышкова, Лилия Вертинская выделяется какой-то неземной, экзотической красотой".
Л. В. Вертинская - жена великого артиста Александра Николаевича Вертинского. С его именем связано очень многое в русском искусстве предреволюционной эпохи.
Александр Николаевич в наших глазах - я говорю о моих современниках 50-х годов - был представителем далекого и прекрасного мира русской культуры и в какой-то мере олицетворял его. Этот мир был навсегда утрачен, и поэтому все, связанное с ним, воспринималось особенно трепетно.
В ноябре 53-го года состоялся вечер кинематографистов в помещении Театра киноактера на Поварской. Предполагалось, что на этот вечер, в порядке исключения, возьмут и меня, и наша семья будет сидеть за одним столиком с Александром Николаевичем и его супругой. Мальчишки из нашего класса приказали мне побольше узнать от самого Вертинского о другом очень популярном тогда певце - Петре Лещенко. Самодельные запретные пластинки на "черепах и костях" были для нас самым желанным, самым дорогим подарком в те годы.
Вечер прошел оживленно. Вспоминали недавние события - съемки "Садко". Александр Николаевич рассказывал удивительно остроумные истории из своей актерской жизни. Когда пошли танцевать, за столом остались только Александр Николаевич и я.
Вертинский рассеянно разглядывал публику, держа в своих тонких пальцах бокал с вином, и о чем-то думал. Выглядел он удивительно импозантно: гордый поворот головы, точеный аристократический профиль, идеально сшитый малиновый фрак... с золотой медалью Сталинской премии на груди. Его нездешний артистический облик как-то не вписывался в традиционный праздник 7-го ноября.
Я особенно внимательно разглядывал его руки, так чудесно дополнявшие исполнение им "ариеток" на эстраде. Об этих руках, как о великолепном инструменте артиста, с восторгом говорил Василий Иванович Качалов, эти руки увековечил еще до революции скульптор Сергей Дмитриевич Меркуров в памятнике Ф. М. Достоевскому, что на Божедомовке. Другого момента поговорить лично с Вертинским у меня в этот вечер могло и не быть. И вот я, преодолев смущение, спросил у Александра Николаевича о Лещенко.
Вертинский взглянул на меня, как будто только что заметил, и через небольшую паузу ответил со своим характерным гвардейским акцентом:
- Что же Лещенко... Он ведь не наш человек!
Тогда я не понял его ответа. Мне казалось, что и сам Александр Николаевич никогда не был "нашим" - обычным советским человеком, и только через много лет я понял, что под этими словами подразумевал великий артист. "Наш человек" - для него был человек русской культуры. Таковы И. Бунин, Ф. Шаляпин, С. Рахманинов. Таким для него, наверное, была самая таинственная женщина XX века, красавица актриса Ольга Чехова - друг Адольфа Гитлера и нераскрытый резидент Сталина.
"ТАЙНА ДВУХ ОКЕАНОВ"
В 1954 году я поступил во ВГИК и после экзаменов выехал в Тбилиси к отцу и матери, где снимался фильм "Тайна двух океанов". Этот город поразил меня. И вообще Грузия показалась мне какой-то новой, неведомой страной. Жаркое солнце, теплый, прогретый благодатный воздух, неторопливый восточный ритм жизни. Мне казалось, что у города была своя звуковая интонация, свои особые ароматы, даже свой специфическим вкус, в котором соединялись острота приправ грузинской кухни и нежный привкус знаменитых "вод Логидзе".
Все мне казалось в Тбилиси необычным: и старинный фуникулер к могилам А. Грибоедова и Н. Чавчавадзе, и своеобразная манера общения людей, и даже особенности движения общественного транспорта, когда водитель троллейбуса останавливал машину iin?aaи улицы, чтобы поговорить со своим знакомым, или высаживал пассажиров, где им заблагорассудится.
Тбилисская киностудия была тогда небольшой и производила несколько провинциальное впечатление - маленькие душные съемочные павильоны, старые осветительные приборы, экзотический студийный буфет с неизменно находящимся там мрачным человеком - безумным актером, игравшим когда-то разбойника Арсена в фильме "Арсен".
Все мне нравилось в этом городе: и нарядный проспект Руставели с толпами веселых, беззаботных молодых людей, и теплые южные ночи со стрекотом цикад, и знаменитые серные бани, и потрясающее грузинское гостеприимство - все очень ярко, эмоционально, необычно.