Но вскоре я немного устал от экзотики и затосковал по родной российской пище. Отец поехал на съемку, а я с моим ровесником, московским парнишкой, отправился на вокзал, как наиболее интернациональное место, в надежде купить простого эмпээсовского кефира.
В здании вокзала огромный грузин в белом халате и белом колпаке оживленно чем-то торговал возле стены, а на ней, на мраморной доске, были золотыми буквами написаны знакомые всем слова: "Мукузани", "Гурджани" и так далее. На лотке перед ним в изобилии лежали хинкали, хачапури, аджика... Я не выдержал и спросил, указывая на стену:
- Дорогой, что же у тебя за меню? Даже элементарного кефира нет!
Гигант удивленно оглянулся и закричал, размахивая волосатыми руками:
- Что говоришь?! - И тыча пальцем в стену, прорычал: - Это не меню, это расписание поездов!
Вот в этом прекрасном городе, со всех сторон окруженном горами, в городе с древней грузинской культурой и вековыми традициями горного народа снимался современный фантастико-приключенческий фильм о безбрежных океанских просторах и тайнах морских глубин. И картина, несмотря на многочисленные творческие проблемы, получилась прекрасной. Это уже доказало время.
Фильм рождался достаточно сложно. Первый вариант картины был показан Хрущеву еще в неоконченном виде, на двух пленках. И она ему понравилась до такой степени, что Никита Сергеевич расстроился, когда закончился сеанс, и предложил сделать этот фильм в двух сериях. Пришлось доснять несколько новых эпизодов и вставить ранее отвергнутые сцены. Отец был убежден, что подобная операция нанесла картине большой художественный вред. Но на этом беды еще не кончились. Фильм создавался на грани двух эпох, начинался в 1953 году, и, естественно, в ряде сцен в кадре был портрет товарища Сталина, который в 1954 году необходимо было изъять из уже готового живого фильма. А. П. Довженко в одной из статей писал, что мы в нашем кино "отдали на откуп капитализму любовь, страдания, а себе оставили только преодоление трудностей". И в случае с кинокартиной "Тайна двух океанов" трудности, как обычно, были преодолены. Нашими кинематографистами была создана уникальная машина, которая сумела запечатать в негативе портреты вождя. И теперь, когда вы смотрите фильм, то только по подсказке можете заметить в некоторых кадрах непонятную тень вместо портретов.
Но, несмотря ни на что, по выходе на экран "Тайна двух океанов" стала одной из самых кассовых, одной из самых любимых лент своего времени. Удивительное дело - через 45 лет, в марте 1999 года, подводная лодка "Пионер" вновь вынырнула на 1-ом канале национального телевидения и была воспринята почти с тем же энтузиазмом, что и прежде! Жизнь уже превратила прежний фантастический поход атомной подводной лодки в повседневную реальность, однако события, показанные в фильме, как ни странно, не выглядят архаикой. На мой взгляд, во многом тут заслуга исполнителя главной роли Сергея Столярова.
Передо мной диплом Венецианского фестиваля, присужденный в 1956 году фильму "Тайна двух океанов" с автографом режиссера картины Константина Пипинашвили: "Дорогому Сергею Столярову, артисту, талант которого принес нам столько радости!"
Отец исполнял в фильме, пожалуй, самую неблагодарную роль, скорее даже не роль, а функцию - командира корабля, характер которого намечен в сценарии одной-двумя чертами. Нет ни яркой характеристики персонажа, ни драматургии роли, ни судьбы героя, ни даже просто какой-нибудь мелодраматической зацепки. Просто положительный персонаж, отдающий команды. А рядом с ним чекист Скворешня (артист И. Владимиров), поющий задушевные песни и раскрывающий коварный заговор врагов; инженер-механик Горелов (артист С. Голованов) - шпион, убивший своего брата-близнеца и тайно под его именем пробравшийся на корабль, сверхсекретный агент, владеющий всеми возможными приемами "рыцаря плаща и кинжала"; Ивашов (артист М. Глузский) срывает планы нашей разведки. И все-таки вопреки логике капитан Воронцов в исполнении С. Столярова стал стержнем и украшением этого фильма.
Цитирую рецензию на фильм от 4-го марта 1956 года из газеты "Заря Востока": "...Уже первые кадры фильма создают атмосферу напряженности и тайны, не ослабевающей по мере его развития... Фильм смотрится с огромным интересом... Успеху фильма способствует музыка композитора А. Мачавариани драматически напряженная, построенная на острых контрастах, оригинальных звучаниях, удачна и работа оператора Р. Высоцкого... Но главным слагаемым успеха надо, конечно, считать образ капитана Воронцова... Артист Столяров, завоевавший популярность среди миллионов кинозрителей исполнением роли И. Мартынова в кинокартине "Цирк", в роли Воронцова создает глубоко человечный образ боевого командира подводного корабля". Наверное, это все общие искусствоведческие слова, но я был очень удивлен, когда замечательная актриса МХАТа Анастасия Павловна Георгиевская, человек отнюдь не сентиментальный, после премьеры фильма в кинотеатре "Художественный" поздравляла отца и с восторгом говорила о его работе. Только актер может понять - что значит превратить резонерскую роль, мертвую схему в яркий, живой образ.
Отец сумел передать свой духовный настрой, свой жизненный человеческий опыт своему персонажу. Наверное, поэтому через 45 лет появление капитана Воронцова на телеэкране было встречено с радостью.
Е. С. БУЛГАКОВА
У отца на всю жизнь сохранились самые светлые воспоминания о работе в Художественном театре. В 30-е годы труппа театра состояла из выдающихся актеров, возглавляли ее великие реформаторы сцены Станиславский и Немирович. Рядом с "основоположниками" и корифеями возрастало "младое племя" мхатовцев. Особенно ярко эти молодые силы проявили себя в создании спектакля "Дни Турбиных", который для этого поколения артистов стал второй "Чайкой".
Об этом спектакле много написано, и я не хочу повторяться. Однако не могу не сказать о том, с каким трепетом отец воспринимал все события, связанные с "Турбиными", о том, как потрясла его современников вся атмосфера спектакля, и, конечно, великолепная игра актерского ансамбля - Б. Соколовой, Хмелева, Добронравова, Яншина... Личность же автора пьесы Михаила Афанасьевича Булгакова уже тогда была окружена легендами и неким флером таинственности.
Отец застал Михаила Афанасьевича во МХАТе, когда тот был заведующим литературной частью и актером: играл спикера в пьесе "Пиквикский клуб".
Как и в любом театре, центром актерской общественной жизни был в те годы актерский буфет. Там происходил неформальный обмен мнениями, рождались пародии, "капустники". Отец вспоминал, как среди молодых артистов возникала фигура Булгакова и начинались удивительные рассказы о самых невероятных событиях, которые происходили с ним. Например, сегодня утром, когда он торопился на репетицию в театр в переполненном трамвае, на подножке вагона рядом с ним, ухватившись за поручень, висел огромный черный кот, и они мирно беседовали о жизни и об искусстве. Рассказы сопровождались взрывами смеха и комментариями.
В 60-ые годы имя Булгакова вновь возникло из небытия, и после опубликования в журнале "Москва" романа "Мастер и Маргарита" Михаил Афанасьевич для целого поколения стал культовым писателем. В 64-м году Театр киноактера приступил к репетициям пьесы Булгакова "Иван Васильевич". Ставил этот спектакль режиссер Дмитрий Антонович Вурос - человек огромного дарования, но по-настоящему так и не замеченный... Внештатным консультантом этой работы являлась Елена Сергеевна Булгакова.
Я увидел ее впервые на одной из репетиций в зале нашего театра. Ей тогда, вероятно, было за семьдесят, но выглядела она значительно моложе. На ней было строгое черное пальто, которое подчеркивало стройную фигуру. Я заметил, что на ее руках было много колец; правда, кольца недорогие - из мельхиора, но, видимо, они ей нравились. Она была тщательно причесана, седые волосы отливали голубизной. При своем невысоком росте держалась она очень независимо и грациозно. Знакомясь, не удержался от комплимента и сказал, что она очень хорошо выглядит.
Елена Сергеевна удивленно посмотрела на меня, всем своим видом выражая недоумение, словно говоря: а как же иначе? И тут же: "Молодой человек, между прочим, Михаил Афанасьевич писал Маргариту с меня!"
Во время репетиции я был удивлен точностью ее замечаний. Они произносились с абсолютной убежденностью, и, главное, за всеми ее коррективами чувствовалось, что она не даст в обиду ни одной запятой, ни одной буквы из написанного Булгаковым и будет стоять за них до конца! К счастью, между нами быстро установились доверительные отношения.