— Я действительно думал, что если оставлю тебя там, тебе будет лучше, ведь источника плохих воспоминаний не будет. Нам будет не так больно, — он говорил размеренно и задумчиво.
— Когда я ответил на твой зов, ты даже этого не заметил, погрузился в себя, прокручивая в голове смерть дорогих тебе людей. Для меня это было незнакомо и непонятно, да и не желал я это выяснять: у меня было всё и ничего одновременно. Ты отлично себя знал, я же нет. Вот кто из нас бог лжи, а? Скорее, ты видел… — он затихает, дым становится гуще, живее. Ещё чуть чуть и дым выест воздух*.
— Единственный из призвавших меня, тот, которого я уважал и был даже признателен, попросил свою смерть. Я не понимаю тебя! Ты отомстил, занял хороший пост, но всё равно захотел умереть, отправиться во владения моей, как оказалось, ещё и не родной сестры, с улыбкой на лице, — его голос упал до шёпота, сливающегося с шелестом деревьев.
— Я не мог отпустить тебя. Не хотел признавать, что это кончится так бессмысленно. Впервые мне захотелось иметь что-то по-настоящему драгоценное и быть хоть кем-то родственным тебе. Загадай ты мне хоть власть над миром, я бы тебе её вложил в руки. Пусть это и оказалось моей величайшей слабостью, которой не преминули воспользоваться мои дорогие братья и сёстры.
Луна равнодушно освещала его холодным светом, звёзды прятались за редкими облаками, их почти не было видно.
— В каком-то смысле заключение объединило нас и мы повлияли друг на друга, — незнакомец успокоился и вынул из крепления на руке что-то блестящее.
— Это твой кинжал. Он был с тобой с той жизни, в нём есть некоторые доработки, но основу я трогать не стал… — он положил оружие на могилу друга. Лезвие мутно отражало луну.
— Мне непонятно то, что ты вновь захотел умереть, возможно… — он прервал себя, в груди что-то сжималось, не давая вдохнуть воздуха. — Прими мой прощальный подарок и не прощай меня за это.
Он растворился в тенях незаметно, будто его и не существовало ранее.
***
Николетта, с силой закрыв свой рот ладонями, дрожала то ли от страха, то ли от холода, слыша этот монолог в пустоту от этого страшного дядьки, что снова пришёл сюда и каялся в непонятном, которое узнать хотелось сильно. Может быть, она бы узнала, если бы не страх. Дым этот странный, горький и слёзы вызывающий; в груди у неё сжимается что-то и хрипит в припадке.
Как в детстве всё произошло: только не было такого дядьки, а был печальный человек, что здесь вино распивал из дорогущих бутылок.
Страшный дядька ушёл, а печальный остался, подобрал неспешно кинжал, покрутил, повертел, выпады поделал и повесил на широкое, расшитое серебряными нитками и красными бусинами цвета крови, с подцепленными тонкими цепочками, специальное крепление с боку.
Он заметил её взгляд, приложил указательный палец к губам и скрылся в кустах пурпурных гладиолусов.
Николетта кивнула, поправила своё платье в горошек и тихо пошла домой.
Этот вечер она определённо не забудет.
1986 год. Австралия, дом Акер.
— Какие симпатяжки, в тебя пошли.
Николь дают на руки рожденного ребёнка, она ласково его придерживает, поглаживая дрожащую спину.
Присматривается внимательнее и внутренне обмирает.
Акушерка, будто что-то почувствовав, ловко забирает из её рук ребенка и передает нянечке, шепча еле слышно на ушко:
— Никому ни слова. — свистяще, с угрозой.
Комментарий к Глава 3, о забытом начале, запоздавшем на месяц. Благословленный пролог.
Напишите, кто это читает.
========== Глава 4. О друзьях детства и скорой разлуке. ==========
Комментарий к Глава 4. О друзьях детства и скорой разлуке.
Бечено 23.06.21
Бейкон Хиллз. Округ Бейкон. Штат Калифорния.
— Ещё раз повтори, зачем я это делаю, — попросил водитель.
В салоне машины находилось четверо подростков неважного вида. Следы затяжной вечеринки, переросшей в песнопения в лесу, из-за чего им пришлось спешно уезжать оттуда, ибо не хотели они решать разногласия с хозяевами — бомжами, были ясно видны.
— Вы проштрафились на несколько ящиков пива, но я любезно заменил штраф на подвоз меня домой, — черноволосый парень закутывался в большую для него кожаную куртку с удлинённым низом, от которой он не отказался, что стало началом конфликта с «жителями поляны».
— Из-за тебя мы потеряли Мэтта, а вместе с ним и список купленного, — мрачно упрекнула его блондинка, чья голова напоминала митинг колтунов, требующих расчёски. — Как мы будем платить Шаффику? Без него мы определённо либо переплатим, либо недоплатим.
Велс — ответственная за вечеринки, сбор и прочие развлекательные мероприятия. Но этот год особенный: она передаёт свой титул новому поколению, натаскивая, так сказать. Она должна была отдать его два года назад, но привязанность к школе была её слабостью, наверно. Фред в этом не уверен, потому что сам по этой школе не скучал и скучать не собирался.
— Ик! Ребята, не ссорьтесь, Федя ни в чём не виноват! Ик! Дайте пакет, — говоривший имел бледный вид, испарину на лбу и порванную рубашку в клетку. Также он его лучший друг и напарник по видеоиграм.
— Возьми!
В его трясущиеся руки буквально впихнули пачку пакетов. Он пробурчал благодарности, которые, конечно, никто не услышал.
— Фред, как тебя угораздило упасть в кустарник, да так, чтобы потянуть за собой Мэтта, и выйти из битвы в самый неподходящий момент!
Пометка: Фред, он же Федя, Фёдор и чёрт из переулка, а также генератор неожиданных идей, что считают все немного странными.
Знакомьтесь, это Велс — валькирия курса и богиня школы. Слева от неё Фёдор, в простом студенческом Федя, любитель кожанок и курток, коллекционер разных бутылок с дурнопахнущим содержимым, (приписка: это не алкоголь). Рядом с Федей блюёт в пакетик Кир, в полнозвучном Кирилл, считает, что клетчатые рубашки —топ, как и все подходящие к ним джинсы, бывший сосед Феди. Сейчас все они — бывшие соседи, так как наконец-то выпустились из своих школ, а некоторые уже поступили в университеты, некоторые вышли на заочку по определённым причинам. Чуть не забыли Валеру, он свой чел, технарь по призванию и автослесарь по опыту, крутой водила, на которого слабо действует алкоголь (чему они завидуют после вечеринок). Они знакомы уже десять лет и успели друг друга изучить. Забыли про Мэтта, он наполовину русский, однако имя у него американское, что он отказывается комментировать. Фотоголик, но любит больше фотографировать других в разных ситуациях, из-за чего рано научился спринтерству и впоследствии стал главой клуба по быстрому бегу.
— Не беспокойтесь за Мэтта, ведь я уже побеспокоился о нём за вас, — Фёдор произносит это без тени улыбки, с серьёзным лицом настоящего взрослого, проработавшего в офисе крупной компании больше десяти лет.