— Это не утешает.
— Я и не пытался вас утешить, — говорит он в ответ, внутренне раздражаясь из-за привычки язвить, когда дело касается семьи вообще, или когда кто-то обсуждает члена семьи с ним. Совершенно неконтролируемо и внезапно для собеседника.
В груди что-то ворочается. Ему нравится шериф как человек, пусть это и первое впечатление, но Федор не доверяет ему. Вот как он мог узнать его как человека если видит его впервые?
— И чтобы вы не беспокоились понапрасну — я уже закончил старшую школу и подал документы в университеты. Ещё я знаю, что вас недавно избрали на пост шерифа.
— Ты выглядишь как ребенок, подросток. Как тот, кто не втянут во всё это.
— Звучит как-то неопределённо, — он подавил в себе желание жестикулировать: вредная привычка, с которой он борется с попеременным успехом. — Мы все втянуты в такую штуку как жизнь.
— Для меня ты всё равно ребенок, которого отправили под мою опеку, — было видно, что он хотел помассировать поясницу, но за рулём не решался.
— А для меня вы тот, кто воспитывает моего двоюродного брата и неплохой в принципе человек, но как детектива мне только предстоит вас узнать, — главное улыбаться и тогда все будут думать, что у тебя нет карманов за душой и ты чист, как первый снег в октябре. Фёдор знает, что это неловко, и отвечает ему:
— Но я признаю, что вы должны за мной присматривать, как взрослый в семье. Мне, кстати, шестнадцать, и я окончил школу, — давим желание пошевелить ногами, ты уже не ребёнок и опять по новой повторять сказанную информацию.
— Что ж, большой ребёнок, ты точно заведёшь дружбу с моим сыном, — шериф незаметно от него улыбнулся краешком губ.
— Дружбу невозможно приобрести, её можно только создать, — он поднимает указательный палец вверх, привычка победила на этот раз.
Шериф, теперь новоиспеченный дядя, ничего не сказал.
— Наверно, вы будете меня проверять, — задумчиво тянет он и ловит взгляд из зеркала. — Для справки: я не против. Это ваш единственный сын, поэтому я могу вас понять, — во взгляде читалось нежелание продолжать разговор. Если он понимает всё правильно. Он бы тоже не доверял свою сестру непонятно кому на непонятное количество времени.
— Приехали, — дядя ставит машину в гараж, в то время как Фёдор осматривает дом и его территорию. По его мнению, обычный дом с некоторым модерном. Он не разбирается в домах. Дом Стилински выглядит заброшенным и одиноким.
Шериф ничего не говорит, а он молча следует за ним.
В гостиной шумел телевизор, показывая неизвестную ему программу. Подросток не спал, а деловито сортировал журналы по известным только ему характеристиками; на звук отворившейся двери не повернул головы, лишь сдвинул готовую стопку к краю кофейного столика, видимо, чтобы взять в свою комнату. Но звуки незнакомых шагов привлекают его внимание.
— Стайлз, знакомься, твой дядя э-э… — дядя озадаченно смотрит на него, только сейчас осознавая, что забыл спросить во время их дорожного разговора.
Шериф оглядывается на него с немой просьбой. Он опускается на колени перед — о боже! — братом и протягивает руку.
— Брат. Двоюродный брат. Зовут Фредом, называют Фёдором.
Стайлз неуверенно пожимает руку в ответ. Тонкая ручка ни разу не слабая, но она легко умещается в его более крупной и мозолистой ладони.
— Стайлз, просто Стайлз, — говорит он. Карие глаза раскрываются шире, пытаясь более подробно рассмотреть и изучить.
— Вот вы и познакомились. Мне пора, — шериф уходит, оставляя их одних в большом доме.
— У него сегодня ночное дежурство, — тихий голос Стайлза отвлекает Фёдора от рассеянных мыслей. Он фокусирует взгляд на брате, уже успевшем устроиться в кресле с комиксом на подлокотнике.
— Надо же, — он всё ещё пытается собраться и приводит мысли в порядок. — А как ты узнал? — спрашивает, садясь на диван.
Вместо ответа маленький брат показывает на число, подчёркнутое синим маркером в календаре, который показался ему комиксом.
— Умно, я думал, что это комикс про Человека-паука.
— Только обложка от него.
— В жизни бы не додумался сделать так с комиксом.
Разговор явно не клеился.
— Я помню только, как взял обложку от книги Скарлетт и нацепил на книгу с мифами Египта, чтобы беспрепятственно читать её в любое время. Мы тогда проходили её и мне она, если честно, не нравилась. Но она нравилась нашей учительнице по литературе, которая задавала именно нашему классу сочинения на эту тему. Конечно же, она увидела её и попросила зачитать на том моменте, где я остановился, — он откидывается на спинку дивана, Стайлз внимательно слушает. Его глаза блестят от любопытства и Фёдор рад, что заинтересовал его.
— Спешно прятать было поздно, а я остановился на тяжбе Гора и Сета, прочитав первую страницу — шрифт там был мелкий. Я ожидал взрыва хохота, но его не последовало. И так, прочитав её всю, я спешно вышел из класса, заметив красную от гнева учительницу. В этот же день родителей вызвали в школу, а мне выставили «неудовлетворительно» за урок, вот так.
Он положил голову на скрещенные пальцы, смотря прямо в глаза Стайлзу и ожидая его реакцию. Он хлопал ресницами так невинно, что Фёдор не мог поверить в это: годы житья-бытья в семье из двух взрослых и четверых детей научили его распознавать невинность.
Наверное, что-то поняв по его взгляду, ребёнок говорит:
— Я не читал её всю, но общий смысл уловил.
— Значит читал, — он лукаво смотрит на насупившегося ребёнка, понявшего, что его подловили на горячем.
Вот тебе и десятилетний мальчик, Фёдор.
— Так, а что ты привык читать? Не считая мифов древнего Египта, конечно же, — ему интересно, очень интересно. У него есть ещё месяц перед тем, как он официально приступит к обучению в университете, нужно потратить его с пользой.
— Комиксы про супергероев, книги в этом доме, в школьной библиотеке… я читаю всё, — Стайлз знакомо пожимает хрупкими плечиками. Ему послышалось или у него действительно заурчал живот? Судя по хмурому виду, нет.
— Так, давай пойдём приготовим поесть, читатель. Вдруг у тебя собьётся режим питания и появится язва желудка вместе с гастритом и кишечной непроходимостью, — заботливо сказал Фёдор, исходя из своего опыта. Стайлз поморщился, видимо представляя это наяву.
Кухня располагалась возле лестницы на второй этаж, что Фред посчитал действительно удобным. Она была заброшена и превращена в чисто холостяцкую столовку.
— Прости за возможную критику, но по кухне видно, что ей пользовались лишь для того что бы заварить чай в пакетике и подогреть пиццу, — он заглядывает в микроволновку, подтверждая свои выводы, находя следы кетчупа и кусочков сыра. В холодильнике яйца, пиво, засохшая морковка и молоко, к счастью, не просроченное.