Приходила домой, мыла полы, готовила суп. Чаще всего борщ или щи из стеклянной банки. Когда успевала, таскала деньги у пьяных Катерины и Петьки, если не успевала — сдавала бутылки. На рынке покупала картошку. Часто денег на картошку не хватало, но Зинке всегда продавали, видимо, жалели. И Зинка варила полную большую кастрюлю борща. Ничего, что жидкий, зато много! Сашка с Танькой придут из садика, а позднее из школы — а дома чисто и полная кастрюля борща! И даже хлеб есть!
В соседнем магазине под названием «Юбилейный» работала Надькина мать, тетя Маруся. И Зинка часто думала о том, как ей повезло с Надькой и с тетей Марусей: она всегда усаживала за стол подругу дочери, кормила жареной картошкой, а в магазине всегда принималау нее пустые бутылки, даже когда приема стеклотары не было.
— Дак не принимаем бутылки, Зин!
Посмотрит-посмотрит, да и примет...
В выходные придет Зинка, поскребется в дверь:
— Теть Марусь, отпусти Надю погулять!
— Дак рано еще, Зин! Дак еще не ели! Садись, поешь с нами!
Слезы наворачивались от такого доброго отношения:
— Что вы, теть Марусь, я уже поела...
А ее и не спрашивали, сажали за стол, давали ложку, целую тарелку вкуснейшей горячей жареной картошки с укропчиком и полный стакан холодного молока.
«Повезло мне, — думала Зинка, — ох и повезло!»
Еще Зинка любила книжки читать, когда дома никого не было или спрятавшись в сарае. Брала книжки у тети Маруси или в школьной библиотеке. Но книжек там было немного, и скоро она все их перечитала.
Любимыми книгами стали книги про геологов писателя Олега Куваева. Он сам был геологом и хорошо знал, о чем пишет. Это вам не какая-нибудь фантастика! Фантастику Зинка не очень любила. Подумаешь, ужасы, пришельцы... У нее дома каждый день ужасы... А вот про геологов — это да! Это, я вам скажу, — вещь! Читая, Зинка представляла себя там, среди этих сильных и смелых людей: вот они идут по тайге, и она, Зинка, не отстает. Тоже ищет камни драгоценные, породы всякие полезные. А следом — Дружок лохматый. С ним рядом и медведь не страшен! А вокруг — зелень и чистый воздух, синева горных рек, грибы, ягоды! Красотища! И никто матом не ругается... А потом она находит залежи полезных ископаемых, и все понимают, что бывший «поросенок» Зинка — на самом деле смелая и находчивая. И с ней стоит дружить. И она заслуживает даже, чтобы ее кто-нибудь любил. Ну, хоть кто-то...
Один раз Зинка припрятала деньги и, замирая от страха, истратила их на две толстые книги в книжном магазине.
Но насладиться ими не успела: мать удивилась, что тощий Зинкин портфель внезапно разбух, а, проверив его, книжки унесла назад в книжный магазин, причитая, что деньги на них дочь украла у родной матери. Потом жестоко избила Зинку и заставила стоять на коленях в углу, подняв вверх руки. Зинка не стала просить прощения, как она обычно делала, и тихонько сомлела, так что Катерина даже испугалась и, обрызгав водой, перенесла дочь на кровать.
Когда Зинке исполнилось шестнадцать, мать стала выгонять ее из дому. Как нянька она была уже не нужна и, по понятиям Катерины, могла сама зарабатывать себе на жизнь. Тем более что алименты от Ванечкина уже год как перестали приходить. И смысла кормить лишний рот больше никакого не было. Катерина и сама ушла из дому в шестнадцать лет, не оглянувшись на строгую и вечно занятую в трудах мать, которая растила ее без отца.
Катерина загуляла со взрослым мужиком и уехала с ним, о матери почти и не вспоминала. Бросил он девчонку быстро, наигравшись ее молодостью. Был еще один шанс, да упустила его Катерина, спуталась с Ванечкиным, пастухом убогим, сдуру забеременела. Вспомнила про мать, когда нужно было куда-то деть крошечную Зинку, матери и увезла, а потом забрала.
Катерина втайне гордилась собой: не сделала аборт, родила, вырастила! Пора и честь знать! Тем более что сколько волка ни корми... Благодарна разве ей Зинка за все доброе? За то, что жизнь ей дала?!
Другая ноги бы матери целовала! Как бы не так... Вон исподлобья смотрит, как волчонок... Не нравится, что пьем, — так все пьют... Какая еще рад ость в жизни этой беспросветной?! И под заборами не валяемся... И дети все живы-здоровы... С голоду, чай, не померли... До шестнадцати лет дорастила — хватит! Вон двух младших огрызков еще кормить надо!