Когда все собрались, поделились переживаниями. Труднее всех досталось отцам, как я и ожидал. Легче всех оказался путь к скиту для нашего туриста, он поднялся первый, страхований никаких не испытывал. При виде наших измученных лиц очень удивлялся. Я видел, как гордость наполняет его, и хотел предостеречь: Господь защитил его, как младенца духовного, от страхований, но если он припишет легкость подъема себе самому, то могут последовать искушения. Но он не стал слушать предостережений. И зря. Потому что искушения действительно последовали. Ночью, во время ночлега в скиту, ему стало плохо, с ним случилась истерика. Он встал и начал кричать и рыдать: «Мне плохо! Зачем я с вами пошел?! Я больше никуда не пойду! Мне нужно вниз! Я не могу, понимаете, просто не могу здесь оставаться!» Мы стали уговаривать его, утешать, но он был не в состоянии нас слушать, не мог лежать, сидеть и вел себя как одержимый.
В это время ночью с фонариком с вершины спускалась группа паломников, торопясь на паром, и он, рыдая, убежал с ними, так и не дойдя до вершины оставшихся несколько метров.
А мы остались ночевать. Обычно паломники так и делают — здесь ночуют, а утром, отдохнув, делают последний рывок к вершине, до которой остается метров семьсот. Скит представляет из себя небольшое здание, внутри зал с камином, который можно растопить, чтобы подсушиться и переночевать в тепле, а часть здания — маленький храм, параклис.
В скиту шел ремонт, рабочие-албанцы бетонировали пол, местами вместо бетона рассыпан гравий. Мы обрадовались пристанищу, принесли корягу, положили в камин, но он был не отремонтирован, начал дымить. В помещении лежали одеяла и спальники, довольно старые, рваные, грязные, но ими можно было укрыться, подстелить под себя: вокруг довольно влажно и холодно, градусов десять, а мы все — уставшие, мокрые от пота и дождя. Кому достался спальник, кому одеяло, кто-то попытался уснуть сидя возле дымящегося камина.
Всю ночь я мерз, дрожал от холода и сырости, уснуть почти не мог, молился. К утру забылся и на пару часов уснул. Когда проснулся — все тело ныло, ноги гудели, но эта усталость была приятной. За все грехи наши прости нас, Матерь Божия!
На вершине
Вышли на улицу и продолжили восхождение. Кругом туман, холодно. Отошли от Панагии метров сто, но ее уже стало не видно. Извилистая тропинка, скользкие камни, растительности нет — северная природа, похожая на тундру. Поднимались больше часа: хоть и недалеко, но приходилось идти медленно: камни под ногами скользкие, легко упасть и покалечиться, покатившись вниз.
Поднялись на вершину в семь утра. С одной стороны — пропасть, были случаи, когда здесь гибли неосторожные паломники, поднимавшиеся без благословения или без благоговения. На вершине стоит крест, русские паломники его покрасили золотой краской. В лужах ледок, мы прорубили этот лед и умылись чистой дождевой водой.
Маленький храм Преображения без куполов. Зашли в храм: очень холодно. Достали все необходимое и начали совершать литургию. Втроем совершили проскомидию, вынули частицы за своих чад, прося Господа помиловать их и нас. Кунгурские паломники пели вместо клироса, нестройно, но дружно — от души. Причастились.
И ощутили такую духовную радость, которую невозможно передать словами... Мы были буквально пьяные от радости! И я вспоминал, какую радость духовную ощущали апостолы в день Пятидесятницы, так что неверующие поражались этой радости и, не понимая ее, думали: они напились сладкого вина (Деян. 2,13)! И мы, немощные, маленькие и слабые в сравнении с апостолами, тем не менее ощущали радость Духа Святого так же сильно, и мне хотелось так же воскликнуть: Возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя упокоится в уповании... (Пс. 15,9)
Вышли из храма — солнце выглянуло, рассеялись тучи — красота! Величественность панорамы, синее море, вид на всю Святую Гору наполняли душу радостью. Самый пик — маленькое неровное плато. Мы стояли на вершине с ощущением, что камни, храм, афонские святые и мы все — единое целое! Явственно ощущаемое присутствие Бога и Пресвятой Богородицы. Чувство чего-то вселенского, космического — единая Церковь, небесная и земная!
Трудно словами передать то, что я переживал тогда, — духовный восторг, радость! Все страхи отошли, и я чувствовал себя счастливейшим человеком в мире. Пресвятая Богородица, благодарим Тебя за неизреченную милость к нам, грешным! Господи, да святится имя Твое!