Мы с радостью последовали за ними. Скоро перед нами из темноты выросла старинная, очень бедная келья. Здесь жили два монаха, они-то и побежали за нами, боясь, что не успеют и путники останутся без приюта. Нас заботливо накормили. Еда была самая простая и бедная: холодные овощи, хлеб, вода — все то, чем питались они сами.
Монах постарше, очень благообразный, худой, аскетического сложения, показал нам койки и успокоил: «Отдыхайте как следует, мы вас на утреню будить не станем, разбудим только на литургию». И мы, счастливые, провалились в крепкий сон.
Утром помолились на литургии в маленьком параклисе. После службы вместе потрапезничали. Видно было, что эти монахи очень бедны, но они охотно делились с нами последним. Старший спросил меня, кто я. Узнав, что я игумен, духовник монастыря, спросил, сколько сестер подвизается в нашем монастыре. И с большой любовью подарил на всех простые бумажные иконочки святого Иоанна Предтечи. Оказалось, что это был скит Иоанна Предтечи, и великий святой через этих монахов оказал нам свою милость.
Мы предложили им деньги, но они испуганно замахали руками: «Нет-нет!» Они оказали нам гостеприимство не ради денег, а по любви, по заповедям Христовым. Они не просто приняли нас, поздно ночью эти монахи выбежали из своей кельи и бросились за нами, чтобы пригласить к себе и щедро поделиться тем малым, что у них было.
Я пошарил рукой в рюкзаке, нашел баночку икры и протянул ее монахам. Они взяли ее с радостью, и я понял, что такой гостинец они видят крайне редко, а может, и никогда.
Мы сердечно попрощались с ними и пошли к Лавре. Дошли до Лавры и поняли, что выбрали неправильную дорогу, которая и провела нас круговыми путями, петляя серпантином к морю, к скитам Катунакии.
Подумав, поняли, что неслучайно произошла эта ошибка. Ведь пройдя этот кружной путь, мы встретились с двумя монахами бедного скита, которые оказались богатыми как никто — богатыми евангельской любовью, искренней, чистой, нелицемерной, бескорыстной, любовью ради Христа. Мы вынесли для себя, как это важно — принять странников, бежать за ними вслед, чтобы послужить им, а потом еще и благодарить тех, кому оказал милость и гостеприимство, за возможность послужить им ради Христа. Это было гостеприимство Авраама.
Любовь этих монахов оправдала в наших глазах и негостеприимство богатого скита, исцелила рану наших душ, удержала от осуждения.
Мы давно уже были дома, но восхождение на вершину Афона осталось с нами — в наших душах, наших сердцах, преображенных милостью Божией там, в маленьком афонском храме Преображения. Евгений Валентинович как святыню бережет одежду, в которой поднимался на вершину Афона. И мы с отцом Симеоном храним это путешествие в сердцах наших и с любовью делимся им с вами, читателями этого рассказа.
Послушание от Бога
Главное послушание афонских монахов — молитва. Особенность Афона в том, что большинство молитв возносится к небу ночью, когда все остальные люди мирно спят.
Афонские монахи спят, как правило, часов пять — пять с половиной. Конечно, есть подвижники, которые спят меньше, но в целом пять часов — сон афонского монаха. После вечерней келейной молитвы они ложатся ненадолго отдохнуть, чтобы в половине второго ночи встать на полунощницу. Это настоящий подвиг, который понести сложно. Возможным его делает благодать Святого Духа.
Представьте себе, что вы крепко уснули. Второй час ночи, самый глубокий сон. А вам нужно вставать и идти на службу в храм. Молиться всю ночь: полунощница, утреня, а потом литургия, которая заканчивается около семи утра. Час отдыха — и нужно идти трудиться на послушании. И так каждый день, из года в год — всю жизнь.
В первый свой приезд я жил на Афоне около месяца и с трудом переносил этот режим. Вставать было очень тяжело, постоянно испытывал усталость, недосыпание, приходил в храм совершенно сонный. С удивлением замечал, что хоть плоть и страдает — болят и отекают ноги, ноет спина и поясница, а дух бодр, и ум после ночных служб обретает особую чуткость. Во время молитвы сознание ненадолго отключается, но душа бдит и молится. И ты ярче, четче, глубже воспринимаешь молитву.
Заметил, что полунощница дается нелегко даже афонской братии, много лет живущей на Афоне. На утрене становится легче. А во время литургии — душа поет и славит Бога.