На послушании в паломнической трапезной Оптиной пустыни пришлось мне как-то близко общаться с одной паломницей. Она приехала в монастырь на пару недель, как мы обычно говорим, потрудиться и помолиться. Хоть и была Татьяна значительно старше меня (лет около шестидесяти), но общались мы с удовольствием — приветливая, жизнерадостная, Таня была глубоко верующим человеком и чутким, деликатным собеседником.
Мы с ней сблизились, и она делилась со мной какими-то воспоминаниями, случаями из своего прошлого. Знаете, как бывает, когда случайный попутчик или сосед по краткому отпуску вдруг понравится, прильнет душа к душе, и ты рассказываешь то, что, возможно, не стал бы рассказывать человеку из твоей постоянной, повседневной жизни...
Было лето, и мы с Таней каждый день после послушания ходили на источник святого Пафнутия Боровского, любуясь оптинскими соснами-великанами. Как-то раз впереди нас шла мама с двумя малышами: один постарше, другой помладше. Разница между ними была года в два, но старший вел младшего за руку и опекал его. Таня задумчиво наблюдала за ними, а потом, вздохнув, сказала:
— Старший-то — заботливый какой. Добрый. Прямо как мой Лешка. Лешка-тюфяк...
— Тань, а кто такой Лешка? И почему он тюфяк?
И Таня рассказала мне эту историю, которую я и передаю вам, изменив, по ее просьбе, имена героев. Произошла эта история лет пятнадцать назад — в середине девяностых годов.
Таня жила в престижном районе, в прекрасной квартире, доставшейся ей в наследство от родителей (папа ее был профессором, доктором медицины, а мама домохозяйкой). Родители умерли, и Таня осталась одна. Она не стала врачом, как мечтали ее родители, но любила свою профессию ветеринара, много работала и особенно не скучала. У нее был песик Дик.
Семья Леши жила в квартире напротив, и жизнь их проходила на глазах Татьяны. Папа и мама занимались бизнесом, владели фирмой. В середине девяностых такие фирмы как грибы росли. Оба высокие, спортивные, подтянутые, деловые. И жизнь у них была такая же деловая. У обоих престижные машины, оба занимаются спортом, следят за собой. Круг друзей ограничен — такие же деловые современные люди, в основном партнеры по бизнесу. Ну, те, с кем дружить полезно. В общем, девизом этой семьи были слова «карьера, бизнес, успех». Да, они действительно были успешны...
В семье росли два сына: старший Леша и младший Дима. Дима хорошо учился, все схватывал на лету, был спортивным, подтянутым, ловким — похожим на родителей. И по жизни шел так же, как они: умел поладить с учителями, одноклассниками. Смекалистый, шустрый — в общем, успешный, весь в родителей.
А вот старший, Лешка, явно портил репутацию семьи: был ни то ни се... Учился так себе. Биологию любил, а вот по русскому языку, скажем, тройки получал, все никак не мог с запятыми управиться. Бывало, Димка его учит: так ты спиши диктант-то у соседа! А тот только улыбается. Медлительный, неспортивный, добродушный. Да вдобавок полноват — и непонятно, как такой мог родиться у спортивных Игоря и Ирины. Дома его звали «Лешка- тюфяк». А иногда и просто ворчали: «Ну, что ты еле двигаешься, тюфяк ты этакий!», или: «Сын, ну почему ты такой тюфяк-то? Ты же в жизни так ничего не добьешься!»
Не то чтобы они его не любили, но чувствовали какую-то досаду за свое неудавшееся чадо, переживали за его будущее. АЛешка только молчит да улыбается, все книжки читает.
Ирина иногда в разговоре с соседкой жаловалась на своего старшего, выпадавшего из семейного стиля. Другие дети как дети: спорт, развлечения, а этот... Правда, было у него одно увлечение: он любил с животными возиться, вечно собирал каких-то бездомных и больных кошек, каких-то драных псов, птиц каких-то полудохлых.
— Тань, ну, ты сама знаешь, он же тебе их все таскает, надоел уже, наверное, смертельно! Ну так это и не увлечение, а издевательство одно над репутацией нашей семьи. Приедут в гости какие-нибудь важные люди, Дима уж не подведет, спортивный, подтянутый, выходит из комнаты — поздоровается, улыбнется.
— Сын, ты куда?
— На теннис, мамочка!
Гости хвалят:
— Какой сынок у вас замечательный, на вас похож!
А тут из комнаты вываливается наш Тюфяк. Да еще и с каким-нибудь плешивым котом в руках. У кота уши драные в зеленке, и сам Тюфяк в зеленке. Ни улыбнуться толком не может, ни поздороваться так приветливо, как Димка. Да еще запнется, как обычно, промямлит чего-то — ну, Тюфяк-тюфяком.
— И этот ваш? Родной?
Только и приходится, что краснеть за него.
А Тане, наоборот, Леша нравился больше Димы. Он действительно часто заходил к ней с очередным питомцем под мышкой. Иногда выгуливал Дика, когда Тане было некогда. Ей нравилась его доброта, открытость, простодушие. Лешка не разбирался в «нужности» и полезности окружающих, бегал в магазин для одинокой старушки, живущей этажом выше, здоровался одинаково и с консьержкой, и с крупным бизнесменом из соседнего подъезда...