Отец и мать погибли. Война, оккупация. Муж вернулся с войны инвалидом. Сын Коля погиб в море на рыболовном судне. Вся судьба — лишения и скорби, труд и молитва.
— Баба Таля, а Бог есть?
А она — молитвенница, немногословная, как все молитвенники:
— Есть.
И типичный дурацкий вопрос советских пионеров (как мне стыдно сейчас за него!):
— А как же Гагарин в космос летал, а Бога не видал?!
И спокойный ответ:
— Зато Господь его видел.
Сама худенькая, маленькая как воробушек, всегда строго постилась. Не считала пищу за какую-то ценность. При этом прекрасно готовила. Домашняя лапша, жареная курица, пампушки, борщи восхитительные, щи какие-то немыслимые. Блины с припеками. Варенье абрикосовое (называли жерделовое). Варенье вишневое. Компоты, узвары. Давленную вишню, черешню заливала колодезной водой и ставила в погреб. А как ты варила для нас борщ — это отдельная песня!
Мы, внучата, приедем на лето, ты купишь нам тапочки, сандалии какие-то в деревенском магазине. Бегаем в них все каникулы. Уедем, а ты поставишь эти тапочки и сандалии, стоптанные, порванные за лето, в ряд на веранде, смотришь на них и плачешь. Милая моя бабушка!
Твоя веранда, с пучками зверобоя, вся пропахшая горьковатым запахом трав и свежестью спелых яблок, часто снится мне, и я просыпаюсь на мокрой от слез подушке. И удивляюсь сама себе: разве может сниться запах?
Отдельная песня про борщ
Борщ готовится долго — полдня. Бабушка занимается другими делами, а он варится. Варится мясо. Закладываются коренья, лук, сладкий перец, морковка, от укропа — только палки (от зелени вкус быстро улетучивается, а от палок нет).
Когда мясо сварилось, овощи вынимают. У помидор снимается кожица, они перетираются через сито, и получается такая насыщенная томатная паста. А остальные овощи — лакомство для домашних животных.
Борщ продолжает вариться. Закладывается картошка, капуста. Свекла тушится отдельно, часто запекается в печке, а потом соединяется с протертыми помидорами.
Из погреба бабушка достает банку, в ней сало в рассоле, желтоватое, ароматное, вкусное. Сало нужно растолочь в ступке с зеленью: укропом, петрушкой,
чесноком. И когда борщ перестает кипеть — добавить зеленую заправку с салом. Эта заправка почти не варится, и остается свежей, витаминной.
И вот когда поешь этого борща, а потом бежишь к речке по горячим камушкам, как маленькая Таля в детстве, — чувствуешь счастье, абсолютное счастье! А вокруг в саду розы, розы... В детстве они казались мне такими огромными!
Когда бабушка умерла — все розы завяли.
Выжженная земля
Мне уже сорок лет, и тридцать лет я не была в Каменке. Бабушка умерла, усадьбу продали, новые хозяева забросили ее.
И вот спустя тридцать лет я в бабушкином доме. Яблони и груши засохли — все засохли. Нет больше тропических дождей из детства бабушки Тали, нет даже тех, что шли в моем детстве: климат меняется — пришла странная засуха. Называется аномальная жара. А где-то на севере аномальные дожди. Может, это рвется, истончается ткань бытия?
Уходят молитвенники. Почему вот я не молюсь? Не хожу в церковь? Ведь бабушка учила меня молиться в детстве. А я не молюсь. Хватает времени на социальные сети, хватает на сериалы, на пустые разговоры — на все, кроме молитвы. И возлюби клятву, и приидет ему и не восхоте благословения, и удалится от него (Пс. 108, 17).
Я смотрю на бурьян, на бывший прекрасный сад — все сгорело, все покрыто только выжженной травой. Все почти белое — как будто зима. Зима — летом. В степи такая же выжженная трава. И мне страшно. Мне жутко. Я плачу.
Потом иду в дом, залезаю на чердак, нахожу старую Псалтирь. Это бабушкина. И медленно читаю: Боже, ущедри ны и благослови ны, просвети лице Твое на ны и помилуй ны... Земля даде плод свой, благослови ны, Боже, Боже наш... (Пс. 66, 2, 7).
Читаю два дня подряд, но на небе — ни облачка, и все та же жуткая белая зима летом. И я плачу и прошу:
— Бабушка, помоги! Если ты обрела милость у Господа, помолись, пожалуйста, за эту выжженную землю, за меня, твою внучку, что научилась многим вещам в этой жизни, но не умеет молиться. Может, по твоей молитве, по молитвам наших бабушек, Господь продлит наши дни и оживит засохшую землю.
И я слышу дальний раскат грома. Распахиваю окно — далеко на горизонте собирается живительная туча, что несет влагу исстрадавшейся земле.