Прощаясь с Зинкой, баба Вера первый раз в жизни обняла ее и прижала к себе, и Зинка тоже обняла бабу Веру и прикоснулась губами к ее щеке: щека была холодной и соленой.
— Сиротинка моя... В няньки тебя забирают... Ох, горемычная ты моя, злосчастное дите...
Ее действительно забрали в няньки. Мать, сойдясь с отчимом, родила от него двух детей подряд: Сашку и Таньку. К ним мать относилась как к родным, хоть и била их частенько, особенно в подпитии. А вот Зинка так и не стала родной, хоть и сызмальства обихаживала весь дом: нянчилась с младенцами, стирала, прибиралась.
Она любила Сашку и Таньку, мыла их розовые попки, агукала, таскала за собой на закорках. Росли погодки быстро, и видно становилось, что они совсем разные. Сашка рос простоватым, Зинку любил как мать и долго звал няней. Но становясь старше, все меньше нуждался в ней и рвался во двор к своим мальчишеским играм. А черноволосая Танька росла капризной, не по годам хитрой. Рано научилась обманывать мать, пользоваться Зинкиной заботой, а потом наговаривать матери на нее, отводя от себя гнев и побои и, видимо, даже развлекаясь этим.
Мать смотрела на старшую недоверчиво, как на чужую, и несколько раз, напившись, жалобно говорила Зинке:
— Ты, белобрысая, ровно и не моя совсем... Вся в отца своего... Я тебя и рожать-то не хотела... Ты, Зинка, — ошибка моей молодости, понимаешь ты меня или нет, морда белобрысая?! У меня такой парень наклевывался, а из-за тебя все прахом пошло... Лучше б я аборт сделала, атомную бомбу на твою башку глупую!
—А где мой отец?
— Где-где... Урод твой отец! В тюрьме сидит! Не будешь слушаться — я и тебя к нему отправлю!
Зинка не верила, что отец в тюрьме. А хоть и в тюрьме... может, его уже выпустили... может, он полюбил бы Зинку... Все-таки она ему дочь родная...
Зинка знала теперь, что она — Федоровна и фамилия у нее — отцовская, а зовут ее отца Федор Иванович Ванечкин. И он даже платит на нее алименты. И поселилась в сердце у нее мечта — разыскать отца. Но где искать его? Куда ехать?
Отчим же почти не замечал ее, лишь иногда она удостаивалась пинка или тычка. Мать же била часто, напиваясь, она зверела, глаза делались пустыми, невидящими, бросалась с кулаками на Сашку и Таньку. Зинка защищала их, и ей попадало больше всех. И била ее Катерина не так, как младших, а всерьез. Несколько раз Зинку отнимали соседки, иначе мать могла забить до смерти. Потом Катерине пригрозили лишением родительских прав, и она немного утихла, била с оглядкой, так, чтобы соседи не слышали.
Долго не могла Зинка отвыкнуть читать молитву перед едой и перед сном, делала это молча, чтобы над ней не смеялись. Потом отвыкла. Да и крестика на ней больше не было, мать сорвала его в первые же дни в общественной бане. Приговаривая, что дочь ее только позорит, Катерина выкинула крестик в сточный желобок, и Зинке было очень жалко смотреть, как уплывал, смываемый грязной водой, ее розовый пластмассовый крестик. В доме бабы Веры она не слышала ругани, а здесь матерились забористо, громко, — и когда сердились, и когда радовались, открывая бутылку с водкой.
И Зинка часто вспоминала прошлое, ей вспоминалась жизнь у бабы Веры — зеленой и желтой-голубой, цвета зелени в палисаднике и желтого песка у голубой речушки. А жизнь ее теперешняя казалась ей черно-серой, таким сплошным черно-серым пятном, грязными серыми обоями и черными тараканами, кишевшими на кухне. Городок шахтерский тоже был серо-черным, почти без зелени, грязным и злым. В очередях ругались матом, и когда цепляли Зинку, она по-взрослому материлась в ответ.
Зинка училась в школе, но там ей не очень нравилось. Ее дразнили, потому что одета хуже других, потому что просит учебники у соседки, дразнили за имя. Высокая, всегда нарядная первая красавица класса Таня как-то сказала громко:
— А у моей бабушки в деревне поросенка Зинкой зовут. И ты, Зинка, наш классный поросенок.
В классе восьмом дразнить поросенком перестали, то ли ребята стали взрослее, то ли сама Зинка, серьезная и ответственная не по годам, стала внушать к себе уважение. Привыкнув управляться с Танькой и Сашкой, выживать рядом с запойными родителями, она могла ловко организовать субботник или генеральную уборку класса, работала быстро и сноровисто, брала на себя то, что потруднее. И одноклассники привыкли, что не ходит Зинка на дискотеки и школьные вечера, потому что нарядов у нее никаких нет и танцевать она не умеет.
Училась она неровно: часто уроки готовить было некогда или невозможно из-за отсутствия учебников, которые мать отказывалась приобретать. Но на четверки тянула. Дружила с Надькой из соседнего подъезда, доброй, круглолицей девчонкой. Особенно дружить времени не было, но иногда, по выходным, они играли, чаще всего в геологов, на пустыре за домом. Игру придумала Зинка. Искали полезные ископаемые, и Зинка часто находила на самом деле полезные вещи: рюкзак, совсем целый, хоть и поношенный, зайца плюшевого для Сашки, с надорванным ухом, но вполне приличного, и так далее.