Утреннее солнце было уже достаточно высоко, чтобы затопить потоками света комнату, осветить каждую пылинку и покрыть золотыми блестками рамку вокруг фотографии Тристана.
Айви мгновение смотрела на фотографию, затем отвернулась. Перед ней лежали стружки черных волос — Эллиного меха.
Айви повернула Эллу одной рукой и протянула другую руку, чтобы коснуться мягкого меха. Затем она взяла прядь своих вьющихся золотистых волос.
Ее волосы! Кто-то отрезал часть ее собственных волос. Грегори, конечно. Айви опустилась на стул рядом с тумбочкой и, раскачивалась взад и вперед, обхватила Эллу.
— Когда он сделал это? Как? — каждую ночь с того дня, как Тристан рассказал ей, что он знал о Грегори, Айви закрывала дверь спальни, ведущую в холл.
Однако был еще один вход, через ванную, соединявшую комнаты ее и Филиппа. Айви подтаскивала защелку на двери так, чтобы Филипп мог открыть ее в случае аварийной ситуации, но не без большого усилия и шума.
Значит, Грегори смог сделать это молча. Ее кожа вся горела, когда она представляла, как он с ножницами склонился над ней, пока она спала. Айви глубоко вздохнула и снова встала.
Она искупала Эллу, вытерла крышку тумбочки, ее руки все еще дрожали. Затем, поддавшись внезапному порыву, она бросилась в комнату Грегори, желая увидеть ножницы, как доказательство того, что он сделал.
Она начала рыться в вещах, разбрасывая и бумагу, одежду, и журналы. Из страниц журнала "Rolling Stone" выпал листок бумаги.
Он был сложен пополам, с темной печатью внутри. Когда Айви раскрыла его, ее сердце остановилось.
Она узнала почерк мгновенно: сильный, косой стиль, был идентичен подписи Уилла на комиксах. Она быстро прочла записку, затем перечитала ее снова, очень медленно, слово за словом, словно первоклассница, удивленная каждым набором букв и тем, что они означают. Когда она прочитала записку, она продолжала убеждать себя, что это не его слова, — не могли быть. Но он подписал ее.
"Грегори, — написал он, — я хочу больше. Если тебе всерьез это так нужно, у тебя будет в 2 раза больше. Сейчас я даю тебе шанс, воспользуйся им. Принести вдвое больше денег, если хочешь получить кепку и куртку".
Айви закрыла глаза и прислонилась к столу Грегори. Она чувствовала, как ее сердце сжалось, превращаясь в маленький камень. После ничего не осталось внутри нее, не было ничего, что могло бы заставить чувствовать боль или плакать.
Она снова открыла глаза. Тристан был во всем прав и о Грегори, и об Уилле. Но Тристан не понимал, как Уилл может предать ее, как может прикрывать Грегори, и оставить ее уязвимой после всего этого. Айви чувствовала себя разбитой, но не от ненависти и темных угроз Грегори, а от бессердечности Уилла.
Какой смысл пытаться противостоять? Она считала, что слишком многое против нее. Она положила письмо обратно в журнал. Потом в стопке книг Грегори, она увидела потрепанную книгу о Бейт Рут, в мягкой обложке, это была одна из книг Филиппа.
Она решила забрать письмо, уверенная в том, что Филипп согласился бы с ней. Открыв журнал снова, она схватила письмо и поспешила обратно в свою комнату, одеваться в школу. Перед тем как покинуть дом, этим утром, Айви принесла для Эллы миску воды и сухой корм в свою комнату.
Она оставила Эллу в своей комнате, закрыв двери ванной комнаты и со стороны коридора.
Айви пропустила первый урок. Когда она с опозданием вошла на урок английского, Бет подняла голову. Она выглядела усталой и взволнованной. Айви подмигнула ей и Бет улыбнулась. После урока они вместе вышли из класса, пытаясь уйти от толпы бушующих детей в коридоре. При шуме хлопающих шкафчиков и громких разговорах, невозможно было что-то расслышать, разве что им пришлось бы кричать.
Айви протянула свою руку открытой ладонью к подруге. Бет тут же сунула ключ в нее. Когда они дошли до конца коридора, Бет сказала:
— Айви, нам надо поговорить. У меня был сон. Я не знаю, что он значит, но я думаю…
Прозвенел школьный звонок.
— О, нет, у меня тест за предыдущий период.
— В обеденный перерыв поговорим, — сказала Айви.
— Постарайся занять стол в дальнем углу, — добавила Бет, когда они расстались.
Через два часа Айви повезло. Мисс Брайс, школьный психолог, отпустила ее пораньше на обед, сказав, что она очень рада прогрессом Айви, ее новой надеждой и позитивным отношением к жизни.
Айви подумала, что драматический кружок окупается, так как ей удалось занять маленький столик в углу столовой. Бет присоединилась к ней через несколько минут.
— Уилл стоит в очереди. Позвать его к нам? — спросила Бет.
Айви стала жевать свой бутерброд, стараясь быстрее его проглотить.
Уилл был последним человеком в мире, которого она хотела сейчас видеть. Но Бет все еще доверяла ему. Она уже была готова помахать ему.
— Ты говорила что-нибудь Уиллу о ключе или о нашем поиске? — спросила Айви.
— Нет.
— Хорошо, — сказала Айви. — И не надо. Я не хочу, чтобы он знал об этом. Пока что. — добавила она, смягчив свой тон, увидев удивление на лице Бет.
— Но у Уилла могут быть хорошие идеи по этому поводу, — сказала Бет, открыв свою сумку для ланча и достав из нее свой обычный десерт. — Я уверена, что он бы хотел, помочь вам в поисках.
"— Без сомнений, — подумала Айви. — Кто знает, что он найдет, ведь это может принести ему немного денег".
— Знаешь ли ты, что он испытывает к тебе? — добавила Бет.
Айви не смогла подавить свой сарказм:
— О, да, я знаю, все в порядке.
Бет заморгала.
— Айви, он бы сделал все что угодно для тебя.
"— И заработать немного баксов, пока делает это", — подумала Айви, но ответила более спокойно и осторожно:
— Возможно, ты права, Бет, но все равно, не говори ему, ладно?
Бет нахмурила брови. Она не собиралась спорить дальше, но прекрасно понимала, что Айви совершает ошибку.
— Расскажи мне, что тебе приснилось прошлой ночью? — попросила Айви.
Ее подруга медленно покачала головой.
— Это было странно, Айви, так просто, но так странно. Мне снилось одно и то же снова и снова. Я не знаю, имел ли сон что-то общее с ключом, но он был о тебе.
— Расскажи мне, — попросила Айви, наклонившись к ней, наблюдая при этом одним глазом за продвижением Уилла в очереди кафетерия.
— Там были эти большие колеса, — вспоминала Бет. — Два, три, я не знаю, сколько. Такие большие колеса с необработанными краями, вырезами в них, как колеса трактора или зимние шины или что-то в этом роде. Все они поворачивали в одну сторону. Потом появилась ты. И больше во сне ничего не было, только ты и колеса. Ты положила свою руку и остановила их. Затем ты толкнула их, и они покатились в противоположную сторону.
Бет резко замолчала. Ее взгляд был пустой, как будто она заново видела свой сон.
— И?..
— Это все, — сказала Бет. — Это все, что мне снилось, снова и снова.
Айви откинулась на спинку стула, она была озадачена.
— У тебя есть хоть какие-то идеи, что это может означать? — спросила она.
— Я как раз собиралась спросить тебя о том же, — ответила Бет. — Айви, идет Уилл. Почему бы нам не рассказать ему и…
— Нет, — резко сказала Айви.
Бет прикусила губу. Айви посмотрела на свой бутерброд.
— Привет! — сказал Уилл, отодвигая стул и ставя свой поднос на стол. — Что случилось?
— Ничего особенного, — сказала Айви, избегая его взгляда.
— Бет?
— Ничего особенного, — неубедительно повторила она.
Уилл на мгновенье замолчал.
— Почему ты опоздала сегодня утром? — спросил он Айви.
Она резко взглянула на него.
— Откуда ты знаешь, что я опоздала?
— Потому что я тоже опоздал.
Уилл наклонил немного голову, как будто он пытался прочитать ее. Айви отвернулась.
— Я зашел в школу сразу после тебя, — сказал он, а затем потянулся к ее руке, слегка касаясь ее, пытаясь заставить смотреть на него снова. Она не посмотрела.